Странности любви

Жуховицкий Леонид Аронович

Не верилось до последней минуты: неужто все так просто? Выиграл жеребьевку, оформил документы, полетел. Но именно так оно и было. Сверкающий, многоликий, многоязычный аэровокзал в Афинах рассеял последние сомнения: Шилов в Греции. Нет, подумать только: он, Шилов, и Древняя Эллада! Родина богов. И не только совместимы — страна эгейской культуры находилась теперь как бы в зависимости от Шилова, от его туристского настроения. Вот, дескать, Михаил Семеныч, извольте взглянуть: это — Акрополь, цитадель античной культуры, центр… и так далее. А это — памятники византийского средневековья (все они значились в программе). А это… Нет, это — не так важно для мировой цивилизации.

Нет

уж, позвольте! Позвольте мне решать — что важно, а что — нет.

А вот это мне и самому неинтересно. Да плевать, что палеолит, — неинтересно, и все тут. Не хочу!

Шилову категорически везло на родной земле. Разрешалось взять только одну по ноль пять (от сорока градусов и выше) и одну — сухого. А он проскочил через таможню с двумя "Сибирскими". Решил: отберут — черт с ним, а нет — лишняя бутылка за рубежом — это целый клад! Ведь одну придется пожертвовать на встречу Нового года — так договорились ("Новый год в Древней Элладе, на родине Гомера! Это ли не романтика?"). "Одну отдам на общее благо, пусть, — рассуждал Шилов, — а одну разопью с Симочкой. После официального торжества". В самолете он поделился с ней своим планом. Симочка одобрительно улыбнулась, ее ладонь легла на подлокотник рядом с его рукой — сиденья достались рядом, тоже счастливое совпадение.

Везло Шилову и в чужой стране: обе "Сибирские" благополучно пересекли рубеж и вместе с багажом вернулись к хозяину. А у некоторых не вернулись. Какой-то чин из их управления охал в Афинском аэропорту: "Вскрыли, сволочи! Обе бутылки увели. А я думал, только у нас жулики…"

Обидно: на Новый год одной бутылкой будет меньше. Однако в гостинице выяснилось, что новогодний стол недосчитает и еще нескольких пузырей. Руководителю группы Чаприну, члену партбюро их объединения, низкорослому тучноватому человеку с розовыми, как у девушки, губами и тонкой шеей, во время ужина пожаловался вначале один: "У меня тоже вытащили. Из багажа. В аэропорту я не глянул, тут стал распаковывать — на тебе…" Потом еще и еще: "И у меня вытащили". "И у меня".

Шилов сидел рядом с руководителем. "Что же это за праздник без спиртного? Тем более Новый год! Тем более на родине Гомера!" — расстроился Шилов.

"Сориентировались! — скривил свои розовые губы руководитель. — Быстро работают, сволочи! На производстве бы так…"

И видя, что до Шилова не дошло, пояснил: водку-то тут загнать можно. За приличные драхмы, между прочим.

До чего мелок человек! Просто жалок в своей мелочности — думал, лежа у себя в постели, Шилов. В комфортабельном номере на широкой кровати с хрустящими простынями ему почему-то не спалось. "А Симочка небось видит уже седьмой сон", — с некоторым упреком решил он, поворачиваясь на правый бок. Да, Симочка…

После общего торжества в баре они с Симочкой зайдут к нему: с соседом по номеру он договорится. Симочка — в чем-то воздушном, парящем, зовущем в космические дали. Он же… Ну, не важно в чем. Главное — он, Шилов, безупречно галантен, предупредителен и в меру настойчив. Вино снимет с Симочки лишнюю скованность — Шилов присовокупит к общественным градусам и свою лишнюю. Надо уважать мудрость древних, гласивших: "Ин винум веритас". Да, истина, истинная сущность человека — прекрасная, любящая сущность — в большинстве своем сокрыта, загнана глубоко вовнутрь, обезображена прокрустовым ложем производственной необходимости.

Здесь, на родине Гомера, уютном треугольном полуострове, омываемом теплыми морями, все будет по-другому. Прекрасный праздник на прекрасной земле.

А жене и детям он привезет подарки. Небо его не накажет — его праздник будет не за их счет.

И Римме что-нибудь привезет. Глупое, обидное слово "любовница" придумано праздными развратниками. Шилову Римма нужна для того, чтобы выжить. Женщина, умеющая выслушать, посочувствовать, утешить. Не столько женщина, сколько уши — внимательные, доброжелательные. Жене-то и некогда, и неинтересно. За шестнадцать лет совместной жизни они уже наизусть выучили, что скажет один и что ответит другой. А Римма..

Нет, Симочка — совсем другое. Симочка — это… это… Скорее бы Новый год!

Шилов уснул, улыбаясь.

Ах, как радостно ждать праздник. Да еще такой — праздник в празднике. Ведь Афины — это фестиваль красок, вечной гармонии, изящества линий, форм. Храм Нике, храм Зевса, "Башня ветров", руины древнего театра… Голова кругом от этих великих развалин.

Вечером, после обязательной программы — пешие прогулки по городу. Нет, это надо видеть — античность в сочетании с модерном. Акрополь и Xилтон-отель, византийские церкви и современные магазины. И все это помноженное на рождественские торжества — гирлянды огней, неоновых ламп, великолепие праздничных витрин, радостная суета, шум улиц, приподнятое настроение, вспышки реклам, на все лады воспевающих Христов день рождения.

Единственное, что портило настроение, — это цены. Ну пусть бы праздничные, пусть втридорога, но не на все б товары! Американскому толстосуму, может, и лестно купить какой-нибудь изысканный рождественский сувенир по вздутой цене, но ведь нашим туристам это ни к чему. Тут уж не до изыска — какой-нибудь бы ширпотреб, желательно уцененный.

Чем больше Шилов изучал витрины, тем муторней становилось на душе: Ну, жене что-нибудь подберет на оставшиеся деньги — она не обидится. А вот детям хотелось что-то модное, из барахлишка! Девки-то, считай, невесты: седьмой и восьмой классы. За горло хоть и не берут — до этого пока не дошло, но Шилову и самому неприятно, что его дочери всю жизнь в золушках ходят. Пока есть возможность, надо приодеть. Нет, варенку он им покупать не станет — пусть хоть десять раз модно. Он присмотрел им шелковые платьица, в одном стиле, но все же разные. Женственно, элегантно и никогда не выйдет из моды. К ним бы еще по паре туфель в тон — тогда был бы полный ансамбль. Хоть на Олимпиаду, хоть на вечер или дискотеку — красиво, элегантно…

Он представил, как взвизгнут от радости девчонки, глянув на себя в зеркало, и бросятся к нему, повиснут.

Ой, еще же Римме подарок! Да, да, непременно… Нет, туфли отпадают. А, если подыскать на развале? Там бывает вполне приличная обувь. Тогда, может, и хватит?

Проблема валюты волновала, судя по всему, не одного Шилова. Кто-то в шутку предложил отказаться от очередного музея, а деньги за билеты раздать группе. В знак протеста: дескать, культура должна быть доступна народу. У нас-то музеи гроши стоят, а тут…

"Большой бизнес на культуре не сделаешь, лучше вступить в мафию", — посоветовал Правый и вызвал улыбку Симочки, вот стервец!

После экскурсии возвращались пешком. Правый пошел с ними — с Шиловым и Симочкой. Но Шилов взял Симочку под руку и удачно затерялся с ней в толпе. Они остались одни.

Шилов чувствовал с ней себя легко и просто. Симочка с такой непринужденностью, с такой детской непосредственностью воспринимала жизнь, радуясь всему, что ее окружало. "Ой, какая великолепная лепка! А этот фронтон! А здесь, вы только взгляните, Михаил! Какие величественные руины… Ой, Миша, ну до чего прелестная кукла! Да нет, вот эта, в витрине. Настоящая принцесса. Моя Татка просто умерла бы от счастья, если бы я привезла ей такую. Но цена!"