Странные люди
Шрифт:
Боясь столкнуться с кем-то из вожатых и воспитателей, она легко отворила белоснежную дверь и на цыпочках вышла в сверкающий отремонтированными стенами коридор. Плитка пола под босыми ногами была чистой и приятно прохладной. Никаких трещин, потеков и грязных разводов. Словно тут вовсе никто не ходил после капитального ремонта.
Она повернулась к пожарной лестнице, но передумала и пошла в ранее не виденную часть корпуса – к центральным ступенькам. Запаха краски не было, но Спящая боялась коснуться плечом или локтем стены, чтоб не измазаться
Лестница, которая легла ей под ноги, еще понятия не имела о том, что такое толпы больших и маленьких людей в кроссовках, сандалиях и шлепанцах, снующих туда-сюда постоянно. Она не била больно пятки, как истертые ступеньки родного корпуса, а мягко ложилась под них - гладкая и блестящая. Проскочив светлый чистый холл, Спящая выскользнула в распахнувшиеся от одного касания двери и остановилась.
«Ец», начинавшийся за порогом, был не просто омолодившимся, удивляющим ровными аллейками, ухоженными лужайками и новехонькой беседкой напротив. Он был совершенно другим, хоть и узнаваемым.
Первое, что бросилось в глаза – небо. Вроде бы все то же голубое, но при этом переливающееся перламутром, как створка ракушки. Облака – обмотанные белой шерстью веретена – тянулись по небу длинными белыми полосами от гигантских когтей. Вокруг ни души, но слабый ветер, то и дело поглаживающий ее волосы, доносил тихий многоголосый шепот, звучащий на грани слышимости.
– Я хочу обратно, - сказала Спящая ветру, обнимая себя за плечи. Этот другой «Ец» мало походил на лагерь из прошлого, а ощущение пустоты уже не вызывало ничего, кроме страха. И тем не менее она спустилась со ступенек, и осторожно ступая, пошла по аллейке, оглядываясь.
Кору деревьев, толпящихся за беседкой, покрывал странный узор. Только подойдя почти в плотную, Спящая увидела, что это такое. На каждом стволе, будь то абрикос, тополь, сосна или акация, проступило отчетливо различимое человеческое лицо. Лица были разные – мужские и женские, молодые и старые, и все спокойные, расслабленные, словно уснувшие. Спящая, холодея, отступила прочь, очень не желая их будить. В лицах этих не было ни капли враждебности, но чтоб принять их спокойно, нужно было быть Лисом или Немо. Или Пакостью на самый крайний случай.
Из окна корпуса, в котором они жили, вытек-выскользнул черный, как смола, тощий гибкий кот весьма странного вида. Упал в траву, совершенно не по-кошачьи перекувыркнулся и заскользил змеей, волнуя зеленое озерцо лужайки. Ушастая круглая голова, весящая, наверное, как все остальное тело, как-то держалась на тонкой шее. Спящая очень любила кошек, но ползущий уродец пугал и не вызывал желания знакомиться поближе. Она сделала шаг назад, уже решив вернуться на то место, откуда пришла, когда почувствовала на спине чей-то взгляд.
На аллейке, в трех шагах от нее, стоял мальчик лет десяти, а то и меньше. Кудрявый, пухлый, розовощекий. Эдакий любимый бабушкин внук, приезжающий к ней в деревню на лето из пыльного города. Правда, вид у него
– Привет, - страх мигом куда-то делся, и она улыбнулась ему как можно приветливей.
– Ты не подскажешь, что это за место?
Мальчик посмотрел на нее из-под светлых кудрей, спадающих на лоб. Губы и мясистый подбородок мелко-мелко задрожали.
– Что же ты… - Спящая протянула ему руку.
– Не плач. Я пришла, чтоб тебе помочь, только… Я не совсем поняла, где именно очутилась.
– Уходи!
– всхлипнул мальчуган, не дав ей договорить. Крупные слезы хлынули у него из глаз и потекли по щекам, капая на воротник чистой рубашки.
– Уходи!
– он махнул на нее пухлым кулаком, совсем не грозя, скорее в защитном жесте.
– Почему? – Спящая миролюбиво вскинула руки.
– Я же хочу помочь, глупый! Погоди! Погоди…
Последнее слово было обращено к пустоте. На сером асфальте остались темные точки слез, но ревущий мальчишка неожиданно исчез, словно и не было его никогда. Только в корпусе громко хлопнула входная дверь. Растерянная Спящая потерла ладонью глаза и осторожно обернулась, проверяя, не появится ли он снова у нее за спиной. Никаких плачущих детей не наблюдалось. Черный кот с огромной головой лежал, вытянувшись на траве, и пристально смотрел на Спящую огромными белыми, как горящие фары, глазами.
Глава 38
О любви к одиночеству
Ближе к середине первого своего полного дня в лагере, чье название заканчивалось на «…ец», Шестой понял, что он горячо ненавидит всю эту странноватую шайку, которая тут собралась. Когда утром Кит пригласил его в свою комнату слушать возможного призрака, Шестой поставил перед ним одно условие – «Не мешать». Хозяин комнаты клятвенно пообещал не появляться на пороге и удалился.
Блаженная тишина, которой Шестой наслаждался лежа с электронной книгой у открытого окна и время от времени прислушиваясь, продлилась ровно полчаса. Первым в его рай ворвался Пакость, не снизошедший даже до стука.
– Слыш, ты не куришь?
– Нет, и не собираюсь.
– Паршиво, - пришелец сразу скис.
– Какие же вы все правильные, аж тошно…
Следующий гость предупредил свое появление робким стуком.
– Привет. А у тебя случайно никакой книги нет? Я быстро прочитаю, если что. И аккуратно.
Это уже Немо. Без грязных разводов на щеках, но с зелеными от травы руками и ногами. Она ушла погрустневшая, как только увидела, что он держит в руках.
– Лис хотел спросить… - Лис не постучал, не заглянул, а ввалился, повиснув на дверной ручке, лохматый и любопытный. Ноги его оставались при этом за порогом, а тело висело, покачиваясь в щели между ним и дверью.