Страсть и судьба
Шрифт:
— Значит, ты сомневалась в моей любви к тебе?
— Я сомневалась не в тебе, а в себе. Я не понимала себя, не понимала, кто я и каково мое место в жизни. Зато теперь я все понимаю.
— И кто же ты?
— Я… я твоя женщина, — просто ответила Сесили. — И всегда была ею. Может, даже с самого рождения.
Оливер молча кивнул. Он все понял.
Наклонившись к Сесили, он приблизил губы к ее устам и прошептал:
— Я так давно хотел это сделать…
И поцеловал ее.
Резкий стук в дверь заставил его оторваться от Сесили. В комнату решительно
— Сесили, ты пришла в себя? — сказала Сибилла. — Как ты себя чувствуешь, милая?
Она подошла к Оливеру, и он заметил в ее руках скрученные пергаментные листы.
— Мне уже лучше, Сибилла, благодарю тебя.
— Почему вы ничего не сказали мне о ребенке? — спросил ее Оливер.
— Вот и хорошо, что вы уже об этом узнали.
— Я готов задушить вас! — прорычал Оливер.
— Не надо так, Оливер! — слабо вскрикнула Сесили. — Сибилла не могла сказать тебе об этом. Я просила ее хранить это в секрете. Не вини ее в том, в чем она совсем не виновата.
Оливер понимал, что она права, но гнев не угасал. Сибилла усмехнулась, приподняв одну бровь.
— Спасибо, Сесили. Честно говоря, я тоже готова вас задушить. Что было в том письме, которое вы отправили королю несколько дней назад? А?
Гнев Оливера заметно утих.
— Я тогда был очень зол на вас, Сибилла.
— Что вы написали ему? — гораздо мягче повторила свой вопрос Сибилла. — Вы же понимаете, мне совершенно необходимо это знать.
Оливер понимающе кивнул:
— Я обещал ему поддержку в осаде Фолстоу. Написал, что вы готовитесь к нападению.
— Ты не мог этого сделать, Оливер! — ахнула Сесили.
Он повернулся и, подойдя к постели, взял ее руку в свои ладони.
— Прошу прошения, Сибилла. Если бы вы мне сказали… если бы я знал…
— Что именно? Что тем самым вы обещали отдать Эдуарду свою немалую собственность и ради этого даже выразили готовность умереть при осаде Фолстоу?
— О чем она говорит, Оливер? — повернулась к нему Сесили.
Тот молча вынул из внутреннего кармана две половинки пергаментного листа и печально уставился на них.
— Полагаю, это мое, — протянув руку, решительно шагнула к нему Сибилла.
— Хоть кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит? — взмолилась Сесили.
Сибилла взяла в руки две половинки пергамента и, добавив к ним еще один фрагмент листа, печально воззрилась на них.
Прошло довольно много времени, прежде чем она подняла взор на Оливера и Сесили.
— Настало время моей исповеди, — тихо сказала она.
Сесили стало не по себе, хотя она еще находилась в своего рода эйфории — рядом с ней сидел Оливер, он держал ее за руку, она собиралась стать его женой; он приехал за ней, и только за ней, поскольку ничего не знал о ребенке, и жениться на ней собирался вовсе не ради наследника.
Однако тон Сибиллы, ее печальное лицо и понурый вид вызвали у Сесили страх. Никогда прежде она не видела старшую сестру такой удрученной и озабоченной.
— Как ты знаешь,
— Постой, — перебила ее Сесили, — ты сказала «пока». Это значит, что ты вышла бы замуж за брата Оливера, если бы я сразу уехала в Хэллоушир?
Не отвечая на вопрос Сесили, Сибилла продолжала:
— Я не была уверена в твердости твоего решения уйти в монастырь. Я чувствовала твое недовольство таким будущим, хотя ты его тщательно скрывала. Поэтому предложила Огасту вернуться к идее помолвки между тобой и Оливером.
— Но зачем? — вмешался Оливер. — Что хорошего эта помолвка принесла бы вам, Сибилла?
— Если бы король в конце концов казнил меня, вы бы унаследовали Фолстоу, Оливер, — невозмутимо ответила она, и сердце Сесили болезненно сжалось. Она прижала ладонь ко рту, чтобы скрыть дрожащие губы.
— Но почему ваш выбор пал на меня? — не унимался Оливер. — Не вижу в этом никакого смысла. Я был повесой, никчемным разгильдяем. Почему вы решили доверить Фолстоу именно мне?
— Потому что вы брат Огаста. Поместье. Белмонт является богатой и совершенно законной собственностью. К тому же Эдуард вряд ли захочет отобрать его у вас, даже если его будут всячески уговаривать сделать это. Поскольку Сесили станет вашей женой, Фолстоу навсегда останется ее домом, куда в случае необходимости сможет приехать семья Элис. Королю нужна только я. Это я совершила проступок — проявила неповиновение королевской власти, и теперь король хочет, чтобы я понесла суровое наказание вне зависимости от того, удастся ему захватить Фолстоу или нет.
— Получается, вы больше рассчитывали на меня, чем на моего брата, — сказал Оливер, и в его голосе Сесили услышала нотки печали.
— Мы с Огастом были очень похожи, — грустно улыбнулась Сибилла. — Он всегда хотел все делать сам, потому что никто не мог сделать лучше него… Когда он безоговорочно отверг идею вашего с Сесили брака, я поняла, что нужно принимать решение, чтобы не потерять Фолстоу навсегда. К этому моменту Элис уже вышла замуж за Пирса, а ты, моя дорогая, все не решалась уехать в Хэллоушир.
— И как же ты поступила, Сибилла? — прошептала Сесили.
— Я пошла на компромисс, хотя прежде никогда этого не делала. И причину этого поступка вы сейчас сами поймете. Я послала письмо епископу с предложением пожертвования в пользу церкви, и в Фолстоу приехал Джон Грей. Он приехал за деньгами, и весьма немалыми. Когда я познакомилась с ним и узнала о его неуверенности в своем религиозном будущем, я попросила епископа, увеличив сумму пожертвования, послать его в Хэллоуширское аббатство, а Джона Грея попросила приехать на день в Фолстоу специально ради тебя, Сесили. Я подумала, что он либо ускорит твой отъезд в аббатство, либо сделает тебе предложение. Что, собственно, и случилось.