Страсти по Фоме. Книга 2
Шрифт:
— Ну же!.. — Голос княжны был притягательнее пения сирен.
Но Фома ни за что не хотел повторять те трюки, что они только что вытворяли, силы были слишком неравны. Княжна была опасна, как самодельная петарда!
«Бежать! — полыхало у него в голове. — Бежать, пока не поздно!» А был еще и маркиз! «Бежать!» — приказывал себе Фома, но не мог и двинуться с места, лежа пластом среди перевернутых перин, белья и воздушных покрывал.
А княжна снова открывала свои страшные глаза, медленно и все шире и шире. Он не решался туда заглянуть, боясь увидеть ту же
Он сделал еще одну попытку уйти.
— Куда? — простонала княжна. — О!..
От этого стона Парамон повел себя совершенно самостоятельно и подло: мол, ты как хочешь, а я остаюсь! — и вызывающим перпендикуляром уставился на источник звука — па-ба-ба-бааммм!..
“Я скормлю тебя крокодиле!” — пригрозил Фома, пытаясь замаскировать Парамона бельем или чем-нибудь из одежды. Бесполезно! «Крокодила» была далеко, а княжна рядом.
Фому словно сорвало с катапульты, и откуда силы взялись?
Опять бездна — ни времени, ни пространства. От непомерных усилий перед глазами у него поплыли круги. Красные.
“Еще красных мне не хватало! Все!..” Собрав всю свою волю в кулак, Фома стал выбираться из кремового месива постели. Белье было взбито, влажно и он тонул в нем, как глупая оса в варенье.
— Не уходи! — жалобно попросила Гея.
Переход на ты произошел само собой. Какие церемонии могут теперь быть, когда они не пробовали только короткое замыкание?
— Княжна!.. — Фома тяжело дышал. — Я бы не ушел, но если я не уйду сейчас, мы оба умрем. Есть что-то катастрофическое в нашей высокодуховной скачке. Так люди не отдыхают!
Она хотела возразить, но Фома продолжал говорить. Ему так было легче, гораздо легче, когда он говорил, а она молчала.
— Причем, умрем сегодня же! Сейчас! А это — не моя история!
— Умереть от любви! — восхитилась Гея. — Как здорово! Я хочу!
— Запретить не могу, княжна, но у меня — другие планы!..
Фома с трудом натягивал сапоги с узкими голенищами. Кто их снял?..
— Но я хочу-у!.. — Она протянула к нему руки, глаза ее снова начали расширяться.
Этого он боялся больше всего. И, главное, не мог не смотреть — затягивало! Зрачки её казались больше глаз — омут! — темный, глубокий, зовущий! Так же как и его желание снова…
Нет-нет! уговаривал он себя, лихорадочно собирая одежды, хватит с меня загадок и экзерсисов! Это безумие какое-то! Что происходит?..
— Гея, — вспоминал он всякую мичманскую дребедень, лишь бы отвлечься и не слышать её стонов. — Родина призывает меня!.. Твоя, между прочим, родина!..
— Иди ко мне, — просто сказала она, и снова протянула к нему руки.
Фома даже в пол ногой уперся, чтобы его не сбило навзничь и не унесло в эти жаркие объятия…
— Иди ко мне!
“Если она еще раз скажет это, а я не успею схватиться за что-нибудь, мне конец! Говорить, говорить, и не давать говорить ей!”
— Прощай, княжна, — выдавил он из себя. — Я еще вернусь, а ты пока сделай суфле из этих сливок!
Он показал, вставая, на взбитое постельное белье.
— Я умру! — пообещала Гея,
— Не умрешь, я быстро!..
«Послушать нас — два идиота!» — ужасался он, но не переставал говорить:
— Туда и обратно… А вот если я останусь, то мы умрем точно!..
Фома шел к двери, как против ветра, словно это была не комната, а аэродинамическая труба, всасывающее начало которой было… Он знал, где оно было. И оттуда неслась такая сладкая музыка, что приходилось бормотать молитвы Одиссея, уходящего от Калипсо.
— Ну последний раз, граф! — звала княжна, да нет, не княжна — хор ангелов-искусителей, у которых на подпевке сами сирены.
— Иди ко мне! Иди же, ну?!! — капризно и своевольно приказала она, зная о силе своего призыва.
Фома успел схватиться за ручку двери…
“Что это было? Зачем я приходил сюда?..” — ломал голову Фома, бредя по коридору, как лунатик.
Он до сих пор ощущал волны, которые шли от княжны. Мысли его все время уносились куда-то… «Добраться, добраться, добраться… до чего добраться? Ассоциация! Точно! Ему же надо в Ассоциацию! А почему отрубило?..»
Фома вдруг сообразил, что давно наступило утро и он идет совсем в другую сторону, обратно к княжне! Уже утро?! Сколько же они неслись навстречу друг другу и не заметили этого!..
Мама, я её боюсь! И себя…
Попасть к себе в апартаменты стоило дорогого. Лишь только он отвлекался, а отвлекался он постоянно — в голове вертелось черте что! — его несло к Гее. Какая-то мягкая, но неумолимая сила действовала на его рулевое весло, разворачивая все время в одну сторону. Извилистые коридоры замка располагали к этому: заманивали, затягивали. Обратный же путь к себе — словно непаханая целина ратаю.
Выручил мэтр Иелохим, на которого он наткнулся в результате своих блужданий, прямо у дверей княжны.
— Мэтр! — воскликнул он радостно, и схватился за старика, как хватаются за буй в открытом море. — Милый мэтр, отведи меня домой!
«Вблизи этих дверей все почему-то становятся милыми? — удивился он. — Милое местечко!»
Мэтр сначала испуганно отшатнулся, в полутемном коридоре нежданный Фома снова показался старику призраком — бледным и страшным, тем, что уже приходил к нему и грозил кулаком. Потом удивленно уставился на графа: отвести?.. в своем ли тот уме?
— Я заблудился, — глупо улыбаясь сказал Фома. — Третий этаж, четвертая башня, от входа налево…
— Вы прекрасно выглядите, маэстро! — заметил он еще, стараясь перекрыть голосом недвусмысленные звуки из покоев княжны, она все еще звала его!
А мэтр Иелохим действительно выглядел лет на тридцать моложе, не зря ходили слухи. Этакий бравый старичок, бодрый, крепкий, да еще и с претензией на щегольство. На нем был дорогой малиновый плащ и роскошная черная шляпа с атласной лентой ярко-красного цвета. Жених! И он по-прежнему не уважал небесное воинство, в лице Фомы, подозревая, что тот просто необычайно ловкий шарлатан и сейчас опять что-то затевает.