Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
А потом случился взрыв в Бирмингеме. Два паба, больше двадцати убитых, все гражданские.
— И кто это сделал? — вопрошал Брендан.
— В Бирмингеме нет нашей бригады, — авторитетно заявил командир. — В штабе сделали официальное заявление, что ВИРА к взрыву не причастна. Это явная кровавая провокация, не наши методы.
— Зато в новостях говорят, что это были наши. Даже нашли каких-то шесть человек и арестовали их.
— Они не из ВИРА, и не и ОфИРА. Никто их не знает. Скорее всего обычные обыватели, которых полиция взяла просто так, лишь бы предъявить общественности злодеев.
— Что-то мне это не нравится, —
Так оно и оказалось. Через четыре дня после взрыва неизвестного авторства, министр внутренних дел заявил, что Ирландская республиканская армия должна быть объявлена вне закона.
— Ну, так давайте и британскую армию распустим, — разговаривала с телевизором Алистрина, — хотя бы за одно Кровавое Воскресенье и постоянный террор мирного населения. ВИРА ничего принципиально нового в ответ не делает.
— Командир Туми звонил, — сказал позже командир бригады. — Нужна ответная акция и немедленно. О твердости наших намерений должны знать. У нас есть что-нибудь в запасе?
— Три «малышки» с таймером.
В этот же день на трёх почтовых офисах в течение одного часа взорвались почтовые ящики. Двадцать два человека были ранены.
Через два дня британский министр дал свой ответ — отправил в Вестминстер законопроект о предоставлении полиции полномочий задерживать на 48 часов всех заподозренных в терроризме без предъявления им обвинения.
— И чем это принципиально отличается от интернирования? — обсуждали новость в лондонской бригаде.
— Тем, что интернирование «постепенно» будет прекращено, а взамен введут такие же аресты без обвинения.
Ответ министру был сделан в этот же вечер — ещё две бомбы в почтовых ящиках и двадцать раненых.
Вестминстер отреагировал через два дня, приняв обещанный закон о предотвращении терроризма — теперь каждый заподозренный в оном будет арестован на семь дней без предъявления обвинений.
— Так ведь говорили про 48 часов — возмутился Брендан.
— Верь им больше, — ответила Дарси. — На следующий год придумают что-нибудь ещё, и будет не семь дней, а целый месяц.
— Отчасти это реакция и на наши акции, — заметил он.
И тут вмешалась Алистрина.
— Наши акции это приказ командира Туми, это, во-первых. А во-вторых, британцы очень любят считать раненых гражданских и кричать на всех углах, что ВИРА угрожает невиновным женщинам и детям. Вот только наших женщин и детей погибших от армейских пуль никто из британцев никогда считать не брался. Мы раним, а они убивают. Чувствуешь разницу?
— Ну, чувствую, — нехотя согласился Брендан.
— С новым законом ты почувствуешь её ещё больше, потому что власти будут арестовывать невиновных. Мы уже полгода как начали кампанию в Лондоне. Кого они арестовали? Только Майкла и с десяток явно ничего не смыслящих в бомбах людей.
— Вот именно, что не смыслящих. После Гилфорда ведь арестовали четырёх человек, скоро их отдадут под суд. Но мы-то точно знаем, что в Гилфорде были мы. А мы все здесь, на свободе.
— Только благодаря Майклу. Он настоящий боец, не заговорил, не выдал нас этим собакам. Поэтому они отыгрываются на здешних ирландцах. Они давят на нас, на тебя. Они бессильны сделать что-либо нам, потому что мы профессионалы своего дела. То, что в тюрьмы за наши акции сажают невиновных, отвечаем не мы, а власти, полицейские и судьи —
В комнату вошёл командир:
— У нас новый приказ. Будет очень насыщенный месяц.
В Ольстере прошла тайная встреча между лидерами ВИРА и восьмью протестантскими пасторами, ибо представители британской власти явиться лично побоялись — это ведь армия и полиция может убивать католических священников, пока они причащают умирающих, а в ВИРА состоят настолько дикие и суеверные люди, что у них и рука не поднимется на пастора. Итог переговоров был предсказуем — полный провал. О чём можно говорить с людьми, которые реально ни за что не отвечают?
И начались суровые трудовые будни. Акции следовали одна за другой с передышкой в день-два.
— Ты бы хоть ночью спала, а не бомбы собирала, — высказывал командир своё недовольство Алистрине.
— Некогда спать, — привычно отмахивалась она.
Успеть нужно было многое. Целями стали армейские клубы, телефонная станция, снова буржуйский Хэрродс, другие универмаги. Ущерб капиталистам был причинён на миллионы фунтов.
А потом из Белфаста пришло извещение: с 22 декабря 1974 объявляется перемирие — британские власти пошли на уступки, надо дать им время выполнить их обещания.
— Надо как-то отметить это дело, — воодушевилась Алистрина, — последний день для последней акции как-никак.
— Есть предложения? — поинтересовался командир бригады.
— Ну, зная любовь некоторых к историческим параллелям, я предложу параллель из недавнего прошлого. Возьмём всего-то пять последних лет. Чего только не было: и схватка за Богсайд в Дерри, и битва за Шорт-Стренд в Белфасте, потом начался беспредел интернирования, оккупация, расстрел Кровавого Воскресенья, показной референдум, который ничего для католиков не решал, а ещё всеобщая забастовка, которая сорвала компромиссное размежевание власти. В общем, много чего было за эти пять лет. А ещё был премьер-министр Эдвард Хит, при котором вся эта жуть и случилась. Можно конечно сказать, что он тут не при чём, и Ольстер далеко от Лондона. Но, друзья мои, если бы главы государства на своей шкуре прочувствовали ответственность за людей, чьими судьбами управляют, может они бы стали больше задумываться о последствиях своих политических решений? Как вы считаете?
— Лично я считаю, — сказал Брендан, — что просто так подойти к даже бывшему премьер-министру это гарантированный арест.
— А если подойти не к нему, а к его квартире?
— И что? — спросил командир, — ты знаешь адрес?
— Представь себе, да. Это не такой уж большой секрет — Белгравия, улица Вильтона. Даже знаю номер дома, и как выглядит тамошний балкон.
— Хочешь метнуть зажигательную бомбу?
— Представь себе, очень хочу. Лично. Ты же позволишь?
Командир с минуту помолчал, обдумывая предложение: