Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
— Я попрошу вас уйти.
«Все, что ни попросите» — слишком опасная фраза, если говоришь её альвару. Возьми искушение верх над разумом, Мурсиа бы воспользовался податливостью глупого семинариста, но совсем иначе — стал бы пить его кровь, чтобы больше не эксплуатировать набожное суеверие Лючии, будто кровопускание по древнему монашескому методу помогает унять греховные помыслы.
Но Петер не спешил вспоминать о благоразумии и, качнувшись в сторону отца Матео, попытался припасть к его губам. Мурсиа увернулся и, едва слышно зарычав, схватил семинариста за шкирку и тут же выволок его из квартиры в коридор, а затем и на улицу, попутно читая стихи из Книги Бытия об участи Содома и Гомморы.
— Ещё
— Простите меня, отец Матео, — уже лепетал испуганный семинарист, — я все понял… я больше не буду…
Отцу Матео с трудом верилось сказанному, но продолжать дискуссию он больше не желал. Мурсиа вернулся в квартиру, а наутро как можно более спокойно и ненавязчиво поинтересовался у хозяйки:
— Донна Винченца, зачем вы впустили вчера в мою комнату того молодого человека?
— А не надо было? — тут же всполошилась женщина.
— Вообще-то нет. Так что он вам сказал?
— Сказал, что вернул книгу, ту самую, что при мне вы отдали ему. А ещё сказал, что хотел бы с вами поговорить, ну я и предложила ему остаться, кто же знал, что вы задержитесь на службе. А что случилось то?
— Ничего хорошего, — туманно ответил он. — Просто в следующий раз имейте в виду, что я не только секретарь епископа, но ещё и служащий госучреждения, и никого пускать ко мне не надо. Если кто и придёт, пусть оставит записку.
— Хорошо-хорошо, — поспешила заверить его хозяйка. — Так он что, украл у вас что-то? Надо же, а с виду такой приличный молодой человек…
Не в правилах отца Матео было осуждать человека за грех. Но произошедшее ночью мало походило на слабость плоти. Тут проглядывал далеко идущий расчёт. События последних дней подсказывали только одно — это не ошибка влюбленного и заблудшего юноши, а самая настоящая провокация. Провокация в ответ на всеобъемлющую инспекцию служб Ватикана, что закончилась не так давно. Оставалось только узнать, кто автор этой ловушки. Вряд ли на подобную гнусность решилось бы руководство «Римского обозревателя», даже учитывая, что большей критики от отца Матео в Ватикане в те дни никто не удостоился. Единственная аббревиатура, что вертелась на языке была ИРД. Видимо заместитель епископа Марцинкуса Меннини всё же сболтнул лишнее об акциях ИРД в банках Синдоны и Кальви, а теперь епископ Ортинский решил отыграться на отце Матео, пока окончательный текст доклада ещё не написан. И видимо семинарист Петер не просто так пришёл в приемную жаловаться на библиотеку колледжа, не подай ему эту идею высокие покровители курии. Он бы в жизни до этого не додумался, как не додумался бы лезть в постель отца Матео. Кто знает, может в комнате была спрятана ещё и фотокамера, и пока отец Матео отвернулся, Петер успел спрятать её под одежду и унести с собой. Хотя нет, вот же шторы демонстративно распахнуты — наверняка из дома напротив открывается великолепный обзор на комнатку отца Матео — спрятавшемуся там фотографу было бы что снять. Как же должно быть разочаровались покровители семинариста Петера, поняв, что повода для шантажа отца Матео у них не появилось, как и заветных фотографий, в обмен на которые отец Матео бы изъял из доклада всякое упоминание ИРД.
Все эти размышления навевали безрадостные мысли. Работать в Ватикане становилось как никогда опасно. Конечно, за семь лет службы отец Матео сумел нажить немало недоброжелателей, у которых одно упоминание его имени вызывало приступ паники. Но благодаря своей должности и скрытности епископ Марцинкус стоял в этом списке особняком.
Весь февраль, март и апрель отец Матео и архиепископ Ганьон были заняты составлением окончательного
Наконец, доклад был отпечатан, и не успела обсохнуть типографская краска, как отец Матео поспешил забрать документ и вручить его архиепископу Ганьону:
— Прекрасно, отец Матео, — обрадовался тот, с осторожностью принимая объёмную книгу, — сегодня же обращусь в статс-секретариат.
— Будете просить личной аудиенции у папы?
— Разумеется, иначе нельзя. То, что здесь описано, — он потряс докладом в руках, — его святейшество должен узнать из первых рук, иначе проку от нашей с вами работы не будет.
Отец Матео и сам прекрасно это понимал. Если комиссия выявила многочисленные факты злоупотреблений и коррупции по всему Ватикану, да ещё и неэффективность работы практически всех дикастерий, папа должен стать первым, кто об этом узнает.
Но прошла неделя, а архиепископа Ганьона всё не приглашали на аудиенцию к папе.
— Я решительно не понимаю, что происходит, — растерянно сетовал он. — Я обращался в статс-секретариат, но мне говорят ждать. Но я не понимаю, чего? Разве не папа поручил составить этот доклад? Разве не он ждал его четыре месяца?
Ситуация становилась странной и непонятной. На очередном «чаепитии» с кардиналом Оттавиани, отец Матео вскользь упомянул о вставшей перед архиепископом Ганьоном проблеме.
— Это всё Макки, — тут же заключил слепой старец. — Никто не умеет манипулировать папой так умело, как его личный секретарь. Помните, четыре года назад, когда в Маниле тот художник, Мендос, хотел зарезать папу ножом?
— Да-да, — поспешил произнести Мурсиа, — тогда удар отбил епископ Марцинкус.
— Нет, епископ Марцинкус только повалил Мендоса на землю и скрутил ему руки. А вот отбил удар как раз-таки стоявший ближе всех Паскале Макки. С тех пор для папы нет никого ближе кроме этих двоих. Собственно Макки и Марцинкус с тех пор тоже неразлучны. Говорят, после того как Макки уложит папу спать, он отправляется на ужин в ресторан в компании епископа Марцинкуса.
После этих слов кардинала кое-что в ситуации с докладом начало проясняться. Если епископ Ортинский боится, что часть доклада, где говорится о деятельности ИРД, зачитают папе, Макки вполне может устроить так, чтобы этого не случилось вовсе. Уже давно в курии поговаривали, что без воли секретаря Макки, ни один телефонный звонок, ни одно письмо не попадет в руки к папе, ни одно назначение и ни одна ссылка в глушь не обходилась без его настойчивых рекомендаций. Чтобы достучаться до папы, вначале нужно заслужить расположение его личного секретаря, простого священника Паскуале Макки. И отец Матео понимал, что ни ему, ни архиепископу Ганьону в ближайшие годы это не светит.
— У нас это называется миланской мафией, — весело заметил кардинал Оттавиани. — Из Милана папа призвал за собой в Ватикан всех, кого мог, от секретаря до финансового советника. Вот они-то и решают, как нам здесь жить и работать.
— Но должен же быть способ напомнить папе о его же просьбе.
— Даже и не знаю, что вам сказать, отец Матео. Сам я давно в немилости и никакой власти и Граде Ватикан не имею, да вы и сами прекрасно знаете почему. Я удивляюсь, как они ещё вас не съели, с вашей-то жаждой справедливости.