Стратегия обмана. Политические хроники
Шрифт:
Однажды, возвращаясь из Губернаторского дворца по дорожкам ватиканского сада, отец Матео случайно повстречался с самим Паскуале Макки, личным секретарем папы. Кратко поприветствовав священника, он вовсе не ожидал, что тот обратится к нему, назвав по имени:
— Мы помним о вашей бдительности, отец Матео, — тихим вкрадчивым голосом говорил Макки. — помним, как вы предупреждали о непорядочности Микеле Синдоны…
— Простите, отец Паскуале, но я никогда ни о чём подобном никому не говорил.
— Ну как же, а ваше донесение,
Уж в чём-чём, а в том, что в совет директоров багамского отделения банка Марцинкуса никто не тянул, а он сам охотно к нему присоединился, отец Матео ни минуты не сомневался. Зато Макки сейчас изощренно пытается внушить ему как раз-таки обратную мысль.
— Синдона ввёл в заблуждение нас всех, — продолжал папский секретарь. — Мы все стали жертвами его непорядочности. Мы благодарим вас за внимательность и деликатность, с которой вы оповещаете Святой Престол о прискорбных делах, творящихся в Церкви.
На этом Макки удалился так же неожиданно, как и появился. Отец Матео был в недоумении. Он — простой священник, и то, что его в лицо знает секретарь папы — это неспроста. Менее всего его слова походили на благодарность, уж скорее на пожелание быть деликатным и молчать, а может это была завуалированная угроза кары, если он этого делать не станет. К тому же оставался открытым вопрос кто такие «мы»: Макки и папа, или Макки и его друг Марцинкус?
После краха Синдоны то и дело поговаривали, что вскоре епископ Марцинкус лишится своего поста в ИРД. Шли дни и месяцы, а желаемое так и не происходило.
Неожиданно по ватиканской почте отец Матео получил записку от Вечного Финансиста Ицхака Сарваша, что неожиданно нагрянул в Рим — тот приглашал Мурсиа на вечернюю прогулку в Колизей.
— Не подумайте ничего дурного, отец Матео, — произнёс Сарваш, когда они прохаживались в сумерках по верхнему ярусу внутри Колизея, — я пригласил вас сюда вовсе не потому, что тут мучили первых христиан. Просто я обратил внимание, что в это время здесь почему-то всегда много туристов, а значит, заметить нас здесь будет тяжело.
— Туристов здесь много, потому что они считают, что после захода солнца по Колизею бродят призраки гладиаторов, — мрачно произнёс Мурсиа.
— Правда? — рассмеялся банкир, — а я-то думал это любовь к старине, а не банальное желание пощекотать нервы.
— Нервы здесь себе щекотала римская знать лет пятьсот назад, когда устраивала чёрные мессы, там внизу.
Сарваш внимательно посмотрел на разрушенную арену и лабиринт стен и спросил:
— И к какой каре приговорила их Инквизиция?
— К покаянию, — отрывисто произнёс Мурсиа.
— И как, раскаялись?
— Вы об этом хотели со мной поговорить?
— Хорошо, — примиряюще заговорил банкир, — хотите сразу говорить о деле, пожалуйста, поговорим.
Мурсиа его намек не понравился. Разглашать государственный тайны Ватикана он не намеревался даже услужливому Вечному Финансисту. В особенности ему.
— Что вы хотите?
— Самую малость. Вам что-нибудь говорит название «Пропаганда масоника N2»?
Мурсиа напрягся. Как-то странно и подозрительно, что после смерти кардинала Даниэлу заезжий банкир тоже говорит ему о масонах. За последнее время отец Матео изучил немало материалов по теме итальянского масонства, потому с ходу ответил:
— Это одна из лож Великого Востока Италии, её учредили в конце прошлого века, сейчас она не существует.
— Уверены? — лукаво вопросил Сарваш. — А может всё же существует?
— С чего бы?
— Хотя бы с того, что у меня есть список её номерных банковских счетов. Не желаете полюбопытствовать?
Банкир протянул озадаченному священнику сложенные вдвое бумаги. Мурсиа развернул их и принялся изучать. Действительно, гербы, пафосные наименования и титулы. И номера банковских счетов.
— Откуда это у вас?
— От дона Микеле, разумеется.
Мурсиа опасливо глянул на Сарваша.
— Не оригиналы?
— Увы, лишь копии.
Мурсиа протянул документы обратно, но Сарваш отвёл руку.
— Нет-нет, этот презент специально для вас, отец Матео.
— Спасибо, я успел всё запомнить.
Сарваш мягко улыбнулся.
— Я в этом несколько не сомневаюсь. Но лучше оставьте бумаги себе, вдруг захотите кому-нибудь показать. Кому-нибудь, кто сможет найти им применение.
Мурсиа внимательно оглядел банкира, ища в его глазах подвох.
— С чего вдруг такая щедрость? — подозрительно спросил он, ибо в бескорыстие Вечного Финансиста никогда бы не поверил.
— По той же причине, почему я передал вам порочащую епископа Марцинкуса информацию о банке на Багамах. У вас хорошо получается использовать мои подарки против не удобных мне и вам людей.
— Уж скорее это вам удается уничтожать деловую репутацию человека, которому служили. Мне до ваших высот далеко.
— Ну, во-первых, это не я виноват, что Синдона вор, а во-вторых в США его репутация ничуть не пострадала. Сейчас он ездит по университетам Восточного побережья с лекциями о том, как быть успешным предпринимателем.
— Разве он не под арестом? — удивился Мурсиа, ибо слышал, что миланский суд приговорил Синдону к трём годам тюрьмы.
— Ну что вы, — иронизировал Сарваш, — Америка свободная страна, без официального обвинения человека там не арестуют. Миланский суд, конечно, составил запрос на экстрадицию, но, вот незадача, в министерстве юстиции Рима его никак не могут перевести на английский язык.