Стратегия обмана. Трилогия
Шрифт:
– Хорошо, пусть будет по-вашему, - согласился Пацьенца.
– Но я хочу первым получить сведения.
Сарваш недолго ждал, когда Карло Кальви первым изъявил желание с ним поговорить. Изначально он сошёлся с молодым человеком на почве интереса последнего к обучению, жизни и работы в Штатах. Сарваш многое рассказывал Карло, и тот не скрывал своей заинтересованности к опыту, как ему казалось, молодого сотрудника банка его отца. Но в этот раз Карло Кальви захотел получить совет. Начал он издалека:
– Мать в прострации, - монотонно вещал Карло, - не знает, что делать, как помочь отцу.
– Твою мать можно понять, - подал голос Сарваш.
– Она ведь не эксперт в банковских делах, чтобы во всём разобраться и осознать, что на самом деле происходит. Ей нужен советник.
– Есть уже один такой, - чуть погрустнев, признался Карло, - Франческо Пацьенца.
– Правильно, - кивнул Сарваш, - он же советник твоего отца.
– Советник, конечно, да только какой-то неправильный.
– Что, он тебе настолько неприятен?
– Да нет. Он, конечно, умеет себя подать, в этом ему не откажешь. Мать считает его приятным и воспитанным. Но ведь он сотрудник СИСМИ и ЦРУ.
Вот и оправдались опасения Сарваша. И все же он захотел уточнить:
– С чего ты решил? Кто тебе это сказал?
– Отец и сказал.
– А откуда ему это известно?
– Понятия не имею. Видимо кто-то сказал, может не прямо, может, намекнул. Я ничего не имею против СИСМИ или ЦРУ как таковых, они делают свою работу, которая нужна обеим странам, это бесспорно. Но если Пацьенца сотрудник итальянской и американской разведок, это означает только то, что у такого человека не может быть искреннего желания помочь моему отцу. Для него в деле моего отца есть какой-то особый интерес, какая-то другая выгода, которая совпадает с выгодой его истинных работодателей. И возможно, она состоит в том, чтобы мой отец не вышел из тюрьмы.
У Карло было верное понимание проблемы, и Сарваш это оценил:
– Поясни, пожалуйста, что такого делает Пацьенца, раз ты подозреваешь его в нечестности?
– Казалось бы, ничего особенного. Он приходит к нам в дом каждый день, разве что не ночует. Из нашей квартиры он ведёт переговоры с партнерами отца в Риме. Все разговоры он записывает на пленки и куда-то их уносит.
Сарваш усмехнулся:
– Не трудно догадаться куда.
– Это точно. Вот только я-то слышу, как идут эти переговоры. Пацьенца совсем не хочет, даже не пытается надавить на партнеров отца, чтобы они признались, что те двадцать три с половиной миллиарда лир ушли в Швейцарию не по его решению, а по их просьбе.
Настал черед Сарваша удивляться.
– То есть, ты хочешь сказать, что твой отец сидит в тюрьме из-за чужих махинаций?
– Пока римские партнеры не собираются сознаваться, что случилось с деньгами на самом деле, вся эта история и выглядит как махинация. Вот это меня и возмущает. Отец страдает только из-за того, что поверил в честность римлян и жестоко просчитался. Ещё я думаю, отец серьёзно просчитался с Пацьенцей. Такое ощущение, что он не союзник, а предатель и заговорщик. Сейчас он предлагает мне ехать с ним в Нью-Йорк.
– Зачем?
– Поговорить с компетентными людьми. Пока не знаю, что всё это значит. Сомневаюсь, стоит
– Эти люди обещают покрыть недостачу?
– Нет, этого они не говорили.
– Может быть, возьмут на себя ответственность за долги?
– Я сам на это надеюсь, но не сильно.
– Тогда, конечно, стоит лететь. В нынешней ситуации вашей семье уже нечего терять.
– Ты прав, нечего. Но от Нью-Йорка я больше не жду хороших впечатлений.
После этого разговора Сарваш передал его содержание Пацьенце, опустив догадки Кальви-младшего о принадлежности советника к спецслужбам и вообще всю ту характеристику, что Карло дал Пацьенце. В итоге рассказ свёлся только к словам, что Карло предлагают лететь в Штаты, и Сарваш посоветовал ему это сделать. Пацьенца остался доволен донесением и инициативным советом Сарваша.
Сам же Сарваш неустанно прокручивал в голове весь разговор с Карло Кальви и каждый раз задавался только одним вопросом - кто те римские партнеры Роберто Кальви, что подставили его, если, конечно, всё и вправду обстоит именно так, как говорит об этом Карло. Почему-то при слове "Рим" на ум приходил Ватикан. А упоминание о неких компетентных людях в США будило в воображении Сарваша провокационную схему "Штаты - Марцинкус - ИРД - Банк Амвросия - Польша - "Солидарность".
Недолго думая, Сарваш дождался вечера и позвонил на квартиру, где жил отец Матео. Голос священника был совершенно безрадостным и мрачным. Сарваш даже начал оправдываться:
– Я не хотел вас сильно беспокоить, отец Матео. Просто у меня появился жизненно важный вопрос по поводу епископа Марцинкуса?
– Хорошо, задавайте, - устало произнес тот.
– Может, нам с вами больше не придётся беседовать о нём впредь.
– Почему? Вы собираетесь покинуть Ватикан и удалиться в монастырь?
– Боюсь, как бы меня насильно не удалили в более закрытое заведение.
Сарваш на миг замолчал, потому как растерялся, что с ним происходило крайне редко.
– Простите, я не совсем понимаю... У вас что-то случилось?
– Случилось. Две недели назад.
– Вы о выстрелах на площади Святого Петра? Безмерно сочувствую вашей трагедии. Но я слышал, всё обошлось, и папа идёт на поправку.
– С ним все более чем в порядке. Зато меня скоро арестуют
– С чего вдруг?
– Я видел Агджу, - вкрадчиво произнёс священник, - стрелка. Это было за три дня до покушения. Подумайте только, я собственными руками отдал ему приглашение на богослужение.
Это прозвучало с такой болью и отчаянием, что у Сарваша самого чуть не защемило в сердце. После пятиминутных разъяснений и наводящих вопросов, он смог вытянуть из священника, что его подставили, свели с будущим неудавшимся убийцей, использовали вслепую для грязных целей.
– Сначала я думал пойти в полицию и дать показания, рассказать, что Агджа прибыл в Рим как минимум за три дня до покушения, думал, что следствию должна помочь эта информация. Но на следующий день мне на рабочий стол подкинули фотографию, а там я и он - тот самый момент, когда я передаю приглашение. Тут мне всё и стало понятно. Я уже позвонил сестре, предупредил её, что скоро за мной придут, и она останется в миру одна.