Страж
Шрифт:
С его точки зрения, он выполнил свой долг, придя сюда.
Он пришёл. Это, насколько он понимал, было его единственной задачей на сегодняшний вечер.
Он присутствовал тут исключительно как декорация.
Поэтому, когда Дюренкирк произнёс его имя в микрофон, Ревик сильно вздрогнул, немедленно перейдя в режим «сражайся или беги». В процессе он расплескал напиток, который ему удалось заполучить из бара… также ни с кем не разговаривая, если не считать нескольких невнятных слов в адрес бармена.
Теперь он просто стоял тут, чувствуя себя так, словно
— Дигойз Ревик? — произнёс британский экс-лорд адмиралтейства, говоря в микрофон ещё громче. — Он здесь, не так ли? Я мог бы поклясться, что видел, как он входил раньше…
Щурясь от яркого света, Дюренкирк поднял руку, чтобы прикрыть глаза, затем махнул одному из своих помощников.
— Пойди поищи его, ладно? Он хороший парень.
Ревик почувствовал, как к его шее приливает тепло.
Он оглянулся на людей, стоявших неподалеку от него, и понял, что, хотя некоторые по-прежнему не замечали его присутствия, другие смотрели на него с любопытством, вероятно, из-за пролитого напитка.
Одна женщина, возможно, лет пятидесяти, улыбнулась ему. Она была высокой для человека, одета в белое платье до пола, которое подчеркивало её изгибы наряду с седеющими волосами.
Ревик остановился, чтобы посмотреть на неё, чувствуя, как её бледный, человеческий свет излучает пульс искреннего сочувствия к нему. В том же шёпоте её присутствия он почувствовал, что она тоже ненавидит толпу и была здесь только потому, что её муж… нет, её сын… притащил её сюда.
Ревик также почувствовал от неё острую вспышку раздражения, направленную на Дюренкирка за то, что он выдал расу Ревика перед всеми этими людьми.
Она подумала, что это был дерьмовый манёвр, если выражаться её словами.
В ту долю секунды передачи информации Ревик мог бы расцеловать её.
Кратковременная теплота, которую он почувствовал к ней, вызвала удивительно сильный прилив эмоций в его свете. Слишком много эмоций и слишком много света, учитывая, где он находился. Ревик знал, что поведение в манере видящего рядом со всеми этими людьми не принесёт ему никакой пользы.
По той же причине он не улыбнулся ей в ответ.
Он просто отвёл взгляд.
Собравшись с духом, он допил остатки своего напитка и поставил его на край ближайшего подоконника, прежде чем поправить смокинг, который был на нём. Призвав на лицо нейтральную маску разведчика, он направился в переднюю часть комнаты.
Он знал, что должен был это сделать.
Лучше подняться туда своим ходом, чем позволить одному из помощников Дюренкерка найти его и подвести — как какую нибудь бродячую собаку.
Он ни на кого не смотрел, пересекая комнату.
Тем не менее, сейчас он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих в комнате.
— А, — сказал Дюренкирк, улыбаясь ему с почти комичным облегчением. — Вот и он. Поднимайся сюда, парень. Дай новым членам взглянуть на тебя!
Ревик напрягся, но не сбился с шага, и выражение его
Снова сказалась выучка, наверное.
И всё же комментарий про «парня» немного разозлил его, даже зная, как мало это значило. Он знал, что едва ли стоит напоминать экс-Лорду Адмиралтейства, что он, вероятно, был на добрых тридцать лет старше этого человека… если не больше.
Опять-таки, напоминать людям, кем он являлся, не принесёт ему никаких поблажек.
Ревик знал, что реагировал слишком чувствительно.
На человеческий взгляд, он выглядел молодо.
Конечно, он выглядел молодо по сравнению с Дюренкирком, которому, должно быть, было за семьдесят, что приближалось к эквиваленту шестисот или семисот лет у видящих.
В любом случае, и что более важно, с точки зрения видящих, ярлык молодого парня всё равно применялся к нему, что, вероятно, и являлось настоящей причиной раздражения Ревика.
Для видящего он был молод.
Ему было чуть больше ста лет.
Он подошёл к подиуму в упор.
Не увидев лестницу сразу, он принял решение за долю секунды и вместо этого вскочил на сцену, осознав свою ошибку только после того, как это движение вызвало несколько громких вздохов у тех, кто стоял ближе к передней части зала.
Покраснев от осознания, что прыжок выглядел странно с человеческой точки зрения, Ревик сохранил невозмутимое выражение лица, приближаясь к Дюренкирку на подиуме.
— Это было… спортивно, — улыбнулся высокий британец, оглядывая аудиторию и подмигивая.
Когда некоторые зрители захихикали в ответ, Ревик решил изобразить неведение, а не пытаться притвориться, что понял шутку.
И да, он оставался в хорошей форме.
Он должен был, учитывая его работу.
Многое из этого означало работу на ринге, включая некоторые акробатические трюки, но он не собирался объяснять это комнате, полной людей в формальных вечерних нарядах, большинство из которых выглядели так, как будто они не были физически активны по меньшей мере десятилетие, а то и несколько десятилетий.
Ревик попытался отойти от самой трибуны, хотя бы для того, чтобы немного скрыть свой рост, стараясь не стоять рядом с высоким (но всё же значительно ниже его) человеком.
Однако другой мужчина этого не потерпел и во второй раз жестом пригласил Ревика пройти вперёд.
Очевидно, Дюренкирк не позволял ему прятаться даже здесь.
Когда Ревик подошёл достаточно близко, человек наклонился к микрофону, улыбаясь толпе и ласково похлопывая Ревика по плечу.
— Нам очень повезло, что мистер Дигойз здесь, с нами, в колледже, — сказал Дюренкирк, снова похлопывая его, как будто не был уверен, что ещё делать с Ревиком теперь, когда он стоял так близко. — Я уверен, что мистер Дигойз… несмотря на свою моложавую внешность… обладает обширным опытом во многих различных формах человеческих конфликтов и военных действий. Часть этого опыта восходит к самому началу Второй Мировой Войны, если вы можете в это поверить, когда он работал на немцев, если я не ошибаюсь…?