Страж
Шрифт:
Он схватил меня за рубашку и притянул к себе так, что я ощутил идущий от него кислый запах и увидел отчаяние в его глазах.
— Каффа говорит, что боли пройдут через двадцать дней. Можно ли как-то их задержать?
Я только пожал плечами, не зная ответа.
— С ними идет Фергус, но его намерения двойственны. Может быть, ему удастся немного замедлить их движение, — сказал я. — К тому же многочисленность их сил заставляет войска двигаться неспешно. Скоро здесь будет Кухулин и…
— Кухулин? Но что может сделать один человек?
— То, что сможет, — произнес тихий голос.
Я
— Пойдем, — сказал мне Кухулин. — Мы должны спешить.
Я повернулся к королю, но его в этот момент охватил очередной приступ, тем более что говорить больше было не о чем. Я последовал за Кухулином, не обращая внимания на то, идет ли за нами Оуэн. Оглядевшись, я обнаружил, что Эмер исчезла. Сейчас было неподходящее время для мечтаний о чужой жене, но, тем не менее, я чувствовал досаду из-за того, что она не задержалась, чтобы поприветствовать меня.
— Куда мы направляемся? — спросил я.
— В Ирард Куилен, — мрачно сообщил Кухулин. — Воины Коннота должны идти через Проход. Если мы встретим их там, то у нас будет шанс. Если же они минуют Проход до нашего появления, то обрушатся на Ольстер как вино, льющееся из чаши, и их уже ничто не остановит.
Я не стал спрашивать, каким образом мы сможем их остановить. Моим ценным качеством всегда было то, что я никогда не беспокоился о будущем, когда возникала какая-то проблема. Всему свое время. Кроме того, я вообще не хотел об этом слишком много думать. Тем не менее я был абсолютно уверен, что у Ирард Куилен нас поджидает смерть.
33
Мой сон в ту ночь был прерывистым и беспокойным, меня посетило очередное видение дочерей Калатина. Я не помнил, как они появились, но, проснувшись, снова ощутил исходящий от меня уже знакомый запах немытого тела и прокисшего молока. Я вспомнил первое утро, когда я проснулся после их визита и, стоя под струей водопада, ожесточенно тер кожу камнем до крови, чтобы избавиться от этого запаха. Их ноги оставили следы в песке моего разума точно так же, как их ногти оставили царапины на моей спине. Они хотели, чтобы я кое-что увидел, хотели мне кое о чем сообщить. Я видел, что Эйлилл сидел вместе с Мейв у пещеры высоко над их лагерем, и понимал, что наша гибель предрешена. Это очень понравилось дочерям Калатина, и я ощутил на себе отголосок их удовлетворенности. Пока я спал, они показали мне то, что случилось на расстоянии многих и многих миль так ясно, будто я сам шагал рядом с Эйлиллом.
Эйлилл откинул тяжелое полотно и вошел в палатку Мейв, обращаясь к ней:
— Я должен поговорить с тобой. В лагере идут разговоры об отъезде. Люди из Ленстера…
Он замолчал, обнаружив, что ее не было в палатке. Несколько рабов занимались подрезкой фитилей ламп, бросавших золотистый отблеск на богатые шелка ее кровати. Эйлилл с огорчением заметил, что постель смята на обеих половинах ложа, но без его участия.
— Где королева?
Рабыни встали перед ним
— Она нам ничего не сказала.
— Проклятье! Если она вернется, немедленно сообщите мне!
Они закивали, не поднимая голов. Эйлилл развернулся и вышел из палатки. Он схватил за плечо часового и повернул его к себе.
— Куда она пошла?
Стражником оказался грузный человек крепкого телосложения, с курчавой черной бородой до пояса. Эйлилл узнал в нем одного из ветеранов, из тех, кто сражался вместе с Мейв еще до появления Эйлилла. Это был Эойн МакГонелл. Эйлилл не знал Эойна лично, но смутно помнил, что одной пьяной ночью имел весьма близкое знакомство с его дочерью. Сейчас, когда он подумал об этом, сходство отца и дочери показалось ему очевидным.
— Эойн, я должен поговорить с королевой. Ты, должно быть, знаешь, куда она отправилась. Меня не интересует, с кем она, но мне нужно ее увидеть.
Эойн некоторое время изучающе смотрел на Эйлилла.
— Мы с тобой раньше не разговаривали.
— Это понятно, поскольку мы лично не знакомы, а следовательно, и не разговаривали… Я видел тебя единственный раз, причем ты находился на расстоянии десяти бросков копья, повернувшись ко мне спиной, к тому же было темно. А теперь скажи мне, где она?
Эойн улыбнулся, причем этот процесс был примечателен не сам по себе, а своей протяженностью во времени, от его начала и до конца. Затем он обернулся и посмотрел поочередно через оба плеча, чтобы убедиться в отсутствии посторонних ушей.
— Она взяла свою коробку, ее несли двое слуг, и ушла вот в этом направлении.
Он показал направление копьем. Эйлилл повернулся в соответствующую сторону и увидел в сумеречном свете небольшой скалистый холм, находившийся неподалеку.
Он положил руку на плечо Эойна.
— Благодарю тебя, я это запомню.
Дородный воин только пожал плечами.
— Не нужно меня благодарить. Да и стоит ли помнить о разговоре, которого никогда не было с человеком, с которым ты никогда не говорил?
Несмотря на всю свою озабоченность, Эйлилл рассмеялся.
Лошадь осторожно выбирала дорогу между острыми обломками скал, валявшимися у подножия холма. Эйлилла раздражала медлительность передвижения, но он едва видел, куда едет, и поэтому позволил животному самостоятельно выбирать дорогу. Один из сопровождавших его людей выругался, когда его конь налетел на колючий куст, и ветка чуть не сбросила его с седла. Другой охранник засмеялся, и Эйлилл в раздражении накинулся на них.
— Заткнитесь! Я убью того, кто издаст еще хотя бы звук!
Эйлилл снова повернулся лицом вперед, а его лошадь в тот же момент споткнулась и, упав на колени, перебросила его через себя прежде, чем он успел среагировать. Его нагрудник ударился о валун, лишив короля дыхания. Эйлилл приземлился с металлическим лязгом, разнесшимся эхом по всем окрестностям.
Эскорт Эйлилла замер в наступившей тишине, глядя на своего короля в ожидании, когда тот поднимется. Он встал, едва дыша и гадая, осмелится ли кто-нибудь засмеяться, но не услышал ни звука, кроме скрипа кожи и свиста ветра. Эйлилл взял коня под уздцы, противясь желанию стукнуть его головой об камень.