Стража! Стража!
Шрифт:
— А у него есть волшебная шкура?
— У вас в душе нет романтики, капитан. — сказал Глотка, вынимая горячую сервировочную вилку из металлической жаровни на лотке и аккуратно располагая ее на заднице большой женщины, стоявшей перед ним. — Станьте в сторонку, мадам, торговля — это кровь жизни города, благодарю покорно.
Разумеется. — продолжал он. — согласно правилам должна быть дева, прикованная к скале. Только тетя сказала «нет».
Всегда незадача с некоторыми людьми. Никакого представления о традиции. Этот парень
Бодряк потряс головой. Мир вокруг него казалось сошел с ума. — Вы меня совершенно сбили с толку. — сказал он.
— Вид. — терпеливо повторил Глотка. — Сами знаете. Вид на трон.
— Какой трон?
— Трон Анк-Морпорка.
— Какой трон Анк-Морпорка?
— Сами знаете. Короли и прочее. — задумался Глотка. Думаю, что знаю его имя. — сказал он. — Я заказал в гончарной мастерской гнома Огненного три гросса коронационных кружек и это доставит много забот написать все имена в последовательности. Я оставлю для вас парочку, капитан? Для вас девяносто пенсов, капитан, или вырви мне глотку.
Бодряк сдался и проложил обратный путь сквозь толпу, используя Морковку в качестве маяка. Младший констебль проложил дорогу через толпу, а остальные как якорь прицепились к нему.
— Все посходили с ума. — кричал он. — Что происходит, Морковка?
— Да это парень на лошади посреди площади. — сказал Морковка. — У него в руках блестящий меч. Хотя, кажется, сейчас он ничего особенного не делает.
Бодряк пробился в убежище леди Рэмкин.
— Короли. — запыхавшись, прохрипел он. — Анка. И троны.
Они существуют?
— Что? Ах, да. Должны были существовать. — сказала леди Рэмкин. — Сотни лет тому назад. А что?
— Какой-то парень говорит, что он — наследник трона!
— Верно. — сказал Глотка, следовавший по пятам за Бодряком, в надежде совершить сделку. — Он произнес большую речь о том, что он собирается убить дракона, свергнуть узурпаторов и восстановить справедливость. Все кричали ура. Горячие колбаски, за доллар пара, сделаны из настоящей свиньи, почему бы вам не купить одну для леди?
— Вы имеете в виду свинину, сэр? — осторожно спросил Морковка, вглядываясь в блестевшие трубки.
— Манера говорить, всего лишь. — быстро сказал Глотка.
— Без сомнения настоящие свиные продукты. Настоящая свинья.
— В этом городе приветствуют любую произнесенную речь.
— прорычал Бодряк. — Это вообще ничего не значит!
— Берите свиные колбаски, пять за два доллара! — сказал Глотка, никогда не прекращавший разговора во имя торговли.
— Хороши для всех дел, и для монархии тоже. Свиные колбаски! В булочке! И восстанавливает справедливость. По мне так прекрасная мысль. С луком!
— Могу ли я предложить вам горячую колбаску, мадам? сказал Валет.
Леди Рэмкин посмотрела на лоток, висевший на шее у Глотки. Тысячелетия хорошего воспитания пришли ей на помощь, и в ее голосе была слышна лишь слабая
— Они сделаны обезьянами на мистической горе? — спросил Морковка.
Глотка недоуменно посмотрел на него. — Нет. — терпеливо сказал он. — Из свиней.
— Какую несправедливость? — настойчиво спросил Бодряк.
— Давай, скажи мне. Какую несправедливость он собирается исправить?
— Ну-у. — сказал Глотка. — Да-а, есть же налоги. Вот и несправедливость, для начала. — Он принял немного недоуменный вид. В мире Глотки платить налоги было чем-то случавшимся с другими людьми.
— Правильно. — сказала старушка, стоявшая рядом с ним.
— А из водостока в моем доме льется что-то ужасное, а домовладелец не желает ничего делать. Это несправедливо.
— А преждевременная лысина. — сказал мужчина, стоявший перед ней. — Это тоже несправедливо. У Бодряка отвисла челюсть.
— Да. И короли должны об этом позаботиться, непременно.
— со знающим видом сказал еще один протомонархист.
— Именно так. — сказал Глотка, роясь в свертке. — У меня есть одна бутылка, осталась с этой удивительной мазью, которая сделана… — он посмотрел на Морковку. — … древними обезьянами, живущими на горе…
— А они, знаете ли, не могут ответить. — продолжал монархист. — Вот почему вы можете сказать, что они королевские. Совершенно на это неспособные. Вот что нужно делать, чтобы быть любезным.
— Воображаю. — сказала женщина с протекающим водостоком.
— И деньги тоже. — сказал монархист, наслаждаясь вниманием. — Они не могут их носить. Вот так вы всегда можете отличить короля.
— Почему? Это не так уж тяжело. — сказал мужчина, чьи остатки волос располагались у него на макушке, как остатки разбитой армии. — Я могу унести сотни долларов, о чем речь.
— У вас могут устать руки, пребывая королем. — глубокомысленно сказала женщина. — Из-за того, что машете руками.
— Я всегда думал. — сказал монархист, вытаскивая трубку и набивая ее с тяжелым видом человека, который собирается преподать лекцию. — что одна из важнейших проблем быть королем — это риск, что ваша дочь уколет палец.
Настала глубокомысленная тишина.
— И упадет спящей на сотни лет. — бесстрастно продолжал монархист.
— Ах. — с необъяснимым облегчением сказали присутствующие.
— А затем слезы и мимозы на горошинах. — добавил он.
— Да, именно так и должно быть. — неуверенно сказала женщина.
— Все время должна на них спать. — сказал монархист.
— Не забывайте о сотне матрацев. — Верно.
— И что с того? Думаю, что мог бы продать их ему оптом.
— сказал Глотка. Он повернулся к Бодряку, который слушал все это совершенно подавленный. — Послушайте, капитан? Я полагаю, что вы состояли бы в королевской страже. Носили бы на шлеме перья.