Стрелы Перуна
Шрифт:
Когда важный араб в расписном бурнусе скрылся за полами шатра и толпа просителей разбрелась в разные стороны, Летко пристально оглядел тех, кто осаждал прилавки Хасанова торжища. В основном здесь были воины. Русский посол отметил это мгновенно.
Справа от прилавка, за отдельными столиками — их было около двадцати — сидели Хасановы менялы. Они бойко отвешивали золото и серебро. Слуги сносили задаток — дорогие меха, одежду, ткани, драгоценные поделки — в стоящий рядом глинобитный дом без окон; сгоняли овец, коз, коров и верблюдов в дощатые загоны. Оттуда же выводили горячих арабских, нисийских
— И-ех! Хороша домасская сталь! Легко срубает головы кяфиров [53] !
Гибкий, похожий на пантеру воин описал тонким клинком круг над головой, крикнул хвастливо:
— Зарублю самого кагана Святосляба!
Никто из воинов, стоявших вокруг, не расхохотался ему в лицо на похвальбу: боевой пояс на тонкой талии ал-арсия украшало множество золотых бляшек — знак убитых и плененных врагов, а четыре подвески означали, что хозяин их одержал четыре победы в поединках с чужестранными богатурами!
53
Кяфир (ар.) — иноверец, враг.
Воины не засмеялись. Не засмеялись и их слуги. Только один из них, могучего сложения, проворчал:
— Нашел чем хвастаться, облезлый хвост павлина. Каган-беки Урак не чета тебе был, и то голову потерял. Подожди, порождение ехидны, сунься только в Урусию, тогда каган Святосляб сделает бубен из твоей ослиной шкуры. Дай-то Тенгри-хан! — и благоговейно посмотрел на небо.
К счастью для бедняка ал-арсий за гамом голосов и звоном металла не услышал его: не то дамасская сталь тут же бы испытала себя.
Но Летко Волчий Хвост услыхал, и эти слова пришлись ему по душе.
«Не больно-то жалуют истинные козары князей своих и этих пришлых воев. Однако ж хакан-бек Асмид войну готовит! И по всему видать, супротив нас. Ну да на сей раз мы его устережем. Прав пастух козарский: быть шкуре бахвальщика сего на барабане, только не княжецком — чести много. Хватит и моего. Надобно запомнить молодца...»
Стражник у входа в шатер Хаджи-Хасана загородил дорогу руссам:
— Идите к помощнику Исмаилу-баши. Туда! — показал воин вправо.
Летко сунул ему под нос каганов ярлык. Охранник открыл рот от изумления, встал на одно колено, склонил голову и проревел внутрь шатра:
— Дорогу посланнику светоносного шаха Хазарии Наран-Итиля!
Тут же полы шатра распахнулись и перед руссами возник все тот же внушительный араб с сухим горбатым носом. Склонил надменную голову и, не глядя на гостей, проговорил через силу покорно:
— Святой хаджи смиренно просит... — Араб поднял глаза, притворно-радостно изумился: — Ах-ха-ха! Ашин Летко! Проходи, будь гостем. Хаджи-Хасан ждет тебя. Он уже спрашивал о после великого кагана Урусии Свя-тосляба.
Летко шагнул вперед. За ним вошли Ставр с мешками, перекинутыми через плечо, и связанный оборванный Кирша.
Привратник
— А-а... ра-аба зачем привел сюда? Здесь ему не место, — и развел в смущении руками.
— Не раб он, а побратим мой. Из полона его выручил, — ответил Летко. — Прикажи, Махмуд, принести богатую одежду ему и саблю с боевым поясом!
— О-о! — Араб склонил голову перед косматым Киршей. — Я рад твоему избавлению. Позволь подарить тебе просимое твоим кардашем. Денег я не возьму. Аллах всемогущий и справедливый возблагодарит меня!
— И яз тоже... при случае, — заключил бывший пленник.
Араб лукаво улыбнулся и что-то по своему сказал слуге-негру, который возник в прихожей сразу же, как только здесь оказались руссы. Негр сверкнул белками, вырвал из-за матерчатого пояса кривой нож и одним рывком освободил Киршу от сыромятных пут. Потом он еще раз глянул на своего господина и, повинуясь движению его бровей, исчез за боковым пологом.
— Помыться бы. Да бороду сбрить... — Кирша вопросительно посмотрел на Махмуда.
Летко перевел. Араб утвердительно кивнул головой и хлопнул в ладоши: словно из-под земли явился другой негр. Этот был исполином. Он молча выслушал приказание, поклонился, глянул на Киршу и жестом пригласил его следовать за собой.
— Потом покорми его, — тихо приказал вслед Махмуд.
Негр кивнул курчавой головой.
— Пока почтенный и славный господин наш Хаджи-Хасан будет говорить с тобой, — обратился привратник к Летке, — твой побратим обретет вид, достойный хана...
Глава третья
Баня для Кирши
Негр провел русича через обширный двор к каменной приземистой постройке, из узких окон которой клубами валил белый пар.
— Парильня?! — удивился и обрадовался Кирша. Провожатый толкнул дощатую дверь, русс шагнул следом. Вкусный душистый пар шибанул в ноздри. Закружилась голова. Через другую дверь они вошли в просторную залу: посредине ее сверкал прозрачной водой квадратный бассейн. Яркий солнечный свет пробивался сквозь окна в потолке, и лучи его были похожи на блестящие клинки мечей.
— Прозрачное стекло [54] ?! — еще больше изумился Кирша.
Негр что-то сказал банщику — лысому носатому крепышу в белых до колен шароварах, мокрых от обильного пота. Голое мускулистое тело перса было смуглым и волосатым.
Банщик показал знаками, чтобы Кирша разделся. Негр ушел. Русс сбросил с себя лохмотья и лег на горячую каменную скамью. Банщик окатил, его водой из деревянного ушата. Кирша чуть не вскочил: вода показалась ему кипятком. Но через мгновение он ощутил ни с чем не сравнимое блаженство. Сильные проворные руки стали растирать его тело. Невольная сонливость склонила голову русса... Видения поплыли в открытых глазах. Казалось, они возникали из пара, лучей света, из глухого приговора банщика, из тех грез о свободе, которыми живет всякий, попавший в жестокую неволю...
54
В X веке стекло было большой редкостью.