Стрелы Перуна
Шрифт:
Кони ступали шагом. Махмуд был задумчив и, казалось, звуки приветствий не долетали до него. Летко Волчий Хвост тоже молчал...
А вокруг ликовали люди, прославляя мудрость справедливейшего кендар-кагана Азиза. Никто на свете не смог бы разрешить столь мудро и просто такой неразрешимый спор. А разве не праведно поступил он с коварной обманщицей? Пусть трепещут неверные жены! Боги все видят!
Теперь обросшая былью и небылью молва об этом удивительном суде полетит по всем торговым караванным путям, промчится по волнам многих морей и достигнет самых отдаленных уголков земли,
— Даже без прикрас, которыми народ так любит сдобрять деяния великих, этот суд останется на века, как самый изумительный и справедливый, — задумчиво сказал Махмуд.
— Да-а? — очнулся Летко Волчий Хвост. — Это верно, козары судят скоро. Чуть што — и голова с плеч!
3. «Ежели вы мира хотите...»
Глава первая
Плата за обман
Как ни бдительно охраняли печенежский стан катафракты, туда все же удалось пробраться арабским лазутчикам. Проникали они к кочевникам под видом купцов. Тайный разговор состоялся в кибитке бек-хана Илдея. Когда Тарсук и Куря пришли туда, рядом с хозяином они увидели бритого человека в греческой одежде. Дастархан источал ароматы заморских яств и вин.
— Мы ждем доблестных, — без обиняков заявил Илдей. — Разделите с нами дары арабской земли!
Бек-ханы сели. Тарсук сразу же схватил с серебряного блюда самый крупный апельсин и запихал его в рот. Почавкал, выплюнул.
— Фу, гадость! А с виду такой красивый и вкусный! — рассердился чернобородый великан.
— Очистить надо, брат. — Илдей улыбнулся одними глазами. — Вот так. — Он показал. — А теперь попробуй.
— О-о! Этим, наверное, Тенгри-хан питается на небе!
Грубый и бесцеремонный Куря, недоверчиво посверкивая круглыми зелеными глазами, осторожно взял горсть фиников, сунул один в рот: на грязном лице расплылось блаженство. Но он не успел высказать своего восхищения, заговорил Илдей:
— Братья, у нас мало времени. Румы могут хватиться нашего гостя и заподозрить неладное. Купцов пустили к нам до полудня всего...
— Говори, брат! — сразу забыл про финики Куря.
— Мы слушаем, — пробормотал Тарсук, отправляя в рот третий очищенный им апельсин и протягивая руку к четвертому.
— Это Надар, — указал Илдей на гостя. — Он купец румский...
— Чего ему надо? — прервал нетерпеливый Куря. — Мы два месяца к царю Никифору попасть не можем. Он что, пришел помочь нам? Не верю! Этот купец слишком ничтожен для такого дела. Если ты, брат Илдей, только для этого и позвал, то я уйду. Вокруг нашего стана румы сегодня поставили вдвое больше своих воинов. Батыры Царя Никифора глядят на нас волками, напасть могут. А тут какой-то купец. Тьфу!
— Не суди людей по простому званию. — Надар поднял спокойные глаза. — Это...
Удивительно, но это был не Надар, а арабский богач Хаджи-Хасан. Но кто бы мог узнать его? Где ухоженная черная бородка? Где твердый взгляд и достоинство, с которыми некогда он встречал русского посла Летку в Итиль-келе?
Перед печенегами сидел тихий и скромный человек, на голове вместо белоснежной чалмы — круглая греческая шапочка с кистью; на плечах — широкий плащ из грубого холста. Можно было сказать, в юрте сидел робкий человек.
Робкий? Только с виду. Внутренне Хаджи-Хасан был собран, как никогда. Третий месяц он в пути, третий месяц кони несут его на запад. В пенале, с которым он никогда
В бухте Золотой Рог Константинополя стоят два десятка кораблей, принадлежащих арабу. В них несметно товаров. Команда из греков! Не придерешься.
Он явился в столицу Византии незаметно, но рынок здесь мгновенно взбурлился. Тайные приказчики «властителя полумира» сразу же выбросили на базары по смехотворно дешевой цене: китайский и согдийский шелк, арабский бархат, персидские ковры, нисийских коней, вино, индийские плоды, жемчуг, драгоценные камни, золотые украшения, свинец, медь, пшеницу. И все это в огромном количестве. Одновременно Хасан взвинтил цены на дары Севера: меха, пеньку, воск, лес для постройки кораблей...
За неделю Хаджи-Хасан, не показываясь никому, поверг сотню мелких торговцев, два десятка купцов среднего достатка. Крупные воротилы плакали от злости, но держались. Разорять их араб не собирался и отдал приказ постепенно поднимать цены на греческие товары. Могущественный и незримый конкурент застал византийских богачей врасплох, ибо удар его был внезапен, подобен грому небесному в ясный день. Объединившись, противники могли нанести Хаджи-Хасану значительный урон. Но соперники торгового мира опоздали — араб успел положить в карман полмиллиона золотых динаров, треть которых пустил в оборот тут же, в Константинополе, чтобы держать рынок в напряжении. От деяний Хасана внезапно разбогатели русские и хазарские купцы, имевшие в избытке товар, угодный арабу. Более ста тысяч золотых монет выручили доверенные люди великого князя Киевского, караван которого стоял здесь с осени прошлого года: Хаджи-Хасан скупил его весь вместе с судами. Так он отплатил Святославу за синий ярлык — разрешение беспошлинно торговать в Киеве.
К печенегам Хасан пришел с особым и опасным поручением халифа Муизз Ибн-Мансура [68] . Тарсук и Куря не узнали купца, хотя и встречались с ним раньше. Но проницательный Илдей не обманулся. Араб просил не раскрывать его имени. Илдей обещал и сейчас в душе смеялся над Курей, который на замечание богача мгновенно вспыхнул яростью:
— Замолчи, ничтожный червь! Или я проткну тебя насквозь!
— Не торопись, брат, — образумил его Илдей. — Скажи, когда-нибудь я звал тебя по пустому делу?
68
Муизз Ибн-Мансур — арабский халиф из династии Фатимидов, который в то время (953—975) правил на Ближнем Востоке.
— Никогда! — отозвался Тарсук. — Брат Илдей мудр, как сто степных сов. Брат Куря, ты сердишься напрасно.
— Я погорячился. — Бек-хан опустил злые глаза. — Говори, мы слушаем тебя.
— Надар принес нам весть от арабского царя...
— Это другое дело, — окончательно успокоился Куря. — Про это можно послушать.
— Царь Арабистана предлагает нам дружбу и готов заплатить за нее двести тысяч динаров.
— Это хорошо! — жадно загорелись глаза Тарсука. — С царем Арабистана можно подружиться. Чего он хочет от нас? Золото просто так никто не дает!