Стригунки
Шрифт:
Что же предстоит сделать, где можно применить свои силы и заслужить славу себе и Родине?
На карту нанесено все, что есть на поверхности Земли, но человек не проник в недра своей планеты. Действительно, прорытые людьми шахты — это лишь булавочные уколы на огромном теле Земли…»
Наташа взглянула на Птаху. Миша поджал губы, и было видно, что сосредоточенно думает.
А Олег между тем продолжал читать о том, что беспомощны еще люди и перед погодой, что не подвластны им дожди, грозы и засуха.
Мысли ребят то уносились в еще не изведанные
«Счастливого пути в третье тысячелетие!» — так заканчивал свою статью академик Обручев.
Олег положил журнал на стол.
Позвонил звонок. Класс безмолвствовал.
— Следующий урок — физика, — сказал учитель и вышел из класса.
Глава шестнадцатая
После ухода Поликарпа Александровича одна за другой захлопали крышки парт, и ребята, переговариваясь, направились в коридор. У двери Наташу остановил Птаха.
— Как зовут-то тебя?
Вопрос был задан грубовато, но доброжелательно.
— Наташей. А что?
— Как что?! Просто хочу знать, с кем за партой сижу… Или стесняешься, что парень с тобой заговорил?
— Вот уж нет!
По натуре Птаха был человеком общительным и даже бесцеремонным. Он мог дружить и с мальчишками и с девчонками, его не смущало, если приятель был на пять лет младше или уже носил усы.
Знакомство или дружбу он заводил в первую очередь с теми, кого считал стоящими людьми, кто ему мог быть полезен. С временными знакомыми Птаха расставался честно, никогда не делая человеку подлости даже в том случае, если с ним поступали не совсем порядочно.
Наташа и Птаха вместе вышли в коридор. Одноклассники проводили их любопытными взглядами. Кто-то из мальчишек съехидничал:
— Птаха-то! Присмотрел…
В коридоре Птаха продолжал допытываться:
— А ты откуда?
— Из Брянской области.
— Значит, ты не из Москвы? То-то я вижу, что на наших кукол не похожа.
— Я к отцу приехала. Он у нас председатель колхоза, а сейчас в Москве на курсах учится.
— Хорошо, что у нас хоть одна колхозница будет. А то все музыкантши, вроде Евстратовой. Все двумя пальчиками делают, замараться боятся.
— Я тоже музыку люблю.
— Кто ж против того, чтобы повеселиться! У нас и мальчишки такие есть. Вон, смотри, — Миша кивнул на Олега Зимина. — Как-то он увидел меня около моего двора, когда я голубей гонял, и попросил, чтоб я ему голубятню показал. Что ж, думаю, жалко, что ли? Полезли на сарай. Мое заведение ему понравилось. Говорит: «Помоги мне голубей завести. Завтра на рынок поедем». В общем на другой день купили мы ему двух шпанцерей. А на следующий день примчалась его мамаша с криком, что ее мальчика в школе голубей гонять приучают. А мамаша-то его в родительском комитете. Поняла? Пойду покурить, а то переменка кончается.
Наташа ничуть не удивилась тому, что Птаха курит, и только серьезно заметила:
— Ты
— Не волнуйся! Не чахоточный. — Птаха сжал кулак и покрутил им перед своей грудью. — Кого хочешь скрутить могу.
Птаха ушел, и мысли Наташи вновь вернулись к Поликарпу Александровичу. Ей очень хотелось поговорить с учителем.
Несколько раз мимо Наташи прошла Инна Евстратова. Она внимательно и, видимо, критически осматривала новенькую. Заметила Наташа, что часто в ее сторону посматривает и Олег Зимин. Перемена, к счастью, была маленькой, прозвонил звонок, Наташа вернулась в класс и села за свою парту.
Пришел Птаха. От него сильно пахло табаком.
На следующей перемене, словно почувствовав горячее желание Наташи, к ней подошел Поликарп Александрович. Все одноклассники были заинтересованы этим событием, но держались поодаль.
— Видите, Наташа, как случается! Оказались в одной школе и даже в одном классе. Думаю, что в грязь лицом не ударите. Вы покажите моим москвичам, что учиться везде умеют. Ну, а как тебе наши ребята?
— Хорошие. Я, правда, только Птаху знаю. Он, например, хороший.
— И вот тоже неплохой, Никифоров, — Поликарп Александрович положил руку на плечо Коле, который проходил мимо. — Ну, так вы, Губина, осваивайтесь. А мне вот с этим товарищем поговорить надо.
Взяв под руку Никифорова, Поликарп Александрович отошел в сторону. А к Наташе подошла улыбающаяся Инна Евстратова.
— Смотрю, ты одна стоишь, — непринужденно сказала она. — Мне девочки говорят: «Ты смелее всех. Подойди познакомься». Ты откуда приехала?
Инна говорила приветливо, но всем своим видом давала понять, что снизошла до знакомства. И Наташа нарочно ответила:
— Из колхоза.
Инна внутренне торжествовала: «Я же говорила, что деревенская! Сразу видно». Однако, близко рассмотрев Наташу, Инна убедилась, что подруги сказали правду: новенькая была красивая.
Над большими карими глазами Наташи, будто прочерченные угольками, изогнулись красивые дуги бровей. Носик небольшой, точеный. Губы яркие, слегка пухлые. А коса! Такой тяжелой, длинной пепельно-серого цвета косы не было во всей школе!
Наташа любила красиво одеться и знала, что форменное платье, которое купил ей отец накануне приезда, сидело мешковато. «Папа не виноват, — подумала она. — В нарядах он не понимает. А эта зазнайка еще увидит, как будет сидеть на мне платье, когда я сама перешью его».
Инна задала еще несколько незначительных вопросов и отошла. Наташа заметила, что Инну тотчас же окружили подруги.
Когда Инна осталась одна, к ней подошел Олег Зимин и будто между прочим спросил:
— Откуда новенькая?
Инна не могла понять, то ли это повод, чтобы заговорить с ней, то ли Олега заинтересовала Наташа. И, сделав вид, что новенькая ей совершенно безразлична, она ответила:
— Из колхоза приехала…
Глава семнадцатая