Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари
Шрифт:
Зарабатывает Андреев 500 рублей в год, из них пятую часть он посылает домой семье. Горько звучат в его устах слова: «Судьба твоя зависит от какой-нибудь тысячи рублей в год». И все же художник не захотел оставить место, хотя ему предлагалось переехать в мастерскую и писать портреты. Причина — Катя, возлюбленная героя. После долгих уговоров художник согласился на компромисс между службой и искусством — посещение вечерних рисовальных классов с 5 до 7 вечера. Но не нашлось тридцати рублей для получения билета. Их вручил художнику в конце концов сотоварищ. Григорий упорно занимался, пропустив даже несколько дней должность и получив в качестве награды первые нумера на ежемесячных экзаменах академии. Увлекшись искусством всерьез, он вскоре потерял и Катю, которую постоянно ревновал, и должность, и квартиру.
Переехав к Петровскому, как истинный художник, Андреев много работал по его примеру, писал портреты для заработка, посылал деньги семье. Перешел
Ф.А. Бронников. Больной художник
Григорий Петрович оказался близок к получению медали, но сестра прислала письмо с сообщением о потери отцом места и о своем непременном желании выйти замуж за обеспеченного старика, готового поддерживать родителей и сестер. Наш герой воспротивился такой жертве и решился вернуться домой. Однако прежде чем он собрался это сделать, сестра вышла замуж. Оставшись в Петербурге, живописец получил от Академии серебряную медаль, а также пособие и программу. К тому времени Катя, уставшая ждать его успехов, ушла к золотопромышленнику. Но в отличие от читателя, Андреев этой ужасной новости не узнал, ибо ему все же пришлось вернуться в родной город. Муж сестры обманул ее и не стал содержать родственников, которые нашли Григорию место на почте и потребовали возвращения.
Заключительные страницы рассказа описывают бытие Андреева в уездном городе. В уста некоего друга Петровского, посетившего неудавшегося живописца, Григорович вложил отчаянную пустоту нового бытия прежнего художника, особенно заметную при сравнении с его столичной комнатой: «Мы вошли в крошечную, душную комнатку, с кривым потолком, усеянным дочерна мухами.
Ободранный диван, два стула и над ними пыльная ландкарта лепились криво и косо вдоль стен грязно-молочного цвета. От всего этого за версту пахло нищетою. Между простенками болтались на гвоздиках холстяные мешочки, вероятно, с сушившимися семенами. На подоконнике лежала крошечная подушка, с пришпиленною к ней ситцевой наволочкой. Медный наперсток, игольник и ножницы показывали, что комната не совсем принадлежала Андрееву».
Резкий контраст с бедным, но счастливым обиталищем, что имел Григорий в Петербурге.
А. Ахенбах. Пейзаж с ручьем
Монолог бывшего художника, который в залог своего таланта сохранил рисунки, происходит на кладбище возле могилы сестры. Он признает, что его судьба разрушилась от того, что у него не было тысячи рублей. Его посетитель, давая отчет Петровскому, писал: «Он еще ничего не знает о существовании „Общества поощрения художников“. Я… втайне благословил благородное учреждение, осенившее благодетельным крылом своим наших молодых художников! Да… теперь уже, вероятно, никого из нас не постигнет жалкая участь нашего бедного Андреева». Эти строки представляют собой рекламу ОПХ, которое к моменту издания повести Дмитрия Васильевича существовало уже более четверти века (и, следовательно, действовало в момент присутствия Андреева в Петербурге). Возможно, Григорович желал найти поддержку в нем.
После смерти графини Софьи Владимировны в 1845 году довольно долгое время никто из Строгоновых в Общество не входил. Только в 1858 году граф Григорий Александрович, возлюбленный и будущий муж великой княгини Марии Николаевны, вступил в действительные члены. В декабре 1860 года его избрали в Комитет, который руководил деятельностью ОПХ (в Комитет входило девять человек, работавших по три года).
На следующий год примеру родственника последовал вернувшийся из-за границы с коллекцией и построивший «идеальный дом собирателя» граф Павел Сергеевич. Он пользовался хорошей репутацией. Много позже художник А.П. Боголюбов писал И.Н. Крамскому по поводу проекта создания Общества русских художников: «…чтобы быть без представительства, нельзя, то это верно, — пусть будет у нас тот же великий князь Владимир Александрович покровителем Общества, но не Исеев [69] президентом из-за его спины, а честный человек вроде гр. Строгонова (Павла)…» [70]
69
Петр
70
4 мая 1886 г. — Товарищество передвижных художественных выставок. 1869–1899 // Письма, документы / Пред. и общ. ред. С.Н. Гольдштейн. М., 1987. С. 315.
А. Калам. Пейзаж с дубами
И потому уже в 1862 году граф Павел Сергеевич также стал членом Комитета, работа которого немедленно изменилась. Комитет определил более не иметь пансионеров и кандидатов в них, а все свободные денежные средства Общества исключительно употреблять на заказы отличных художественных произведений русских художников. Постоянное содержание с тех пор предоставлялось только в виде особого исключения «тем из молодых людей, которые заявляют несомненные дарования; причем продолжение содержания должно быть тесно связано с успехами, и в случае не оправдывающегося ожидания, содержание должно быть прекращено». Единовременные денежные выдачи ограничивались исключительно пособиями «в уважении каких-либо особенных несчастных случаев». Эти три условия должны были дать возможность «ободрять и поощрять художников, трудившихся всю жизнь для достижения достоинств, нужных истинному художнику». [71]
71
Отчет ОПХ за 1862. СПб., 1863. С. 1–4.
Мысли, высказанные в Отчете ОПХ за 1862 год, весьма напоминают тезисы статьи Григоровича о поощрении, которая датирована тем же временем. Возможно, после инициированного Строгоновым же избрания Дмитрия Васильевича на пост секретаря ОПХ, граф Павел Сергеевич начал активно действовать и привлек в организацию своих родственников. В 1864 году граф Строгонов учредил две премии. Одна награда, в 600 рублей, полагалась художнику за лучшую жанровую картину из русского быта, а вторая, в 400 рублей, присуждалась за лучший ландшафт, взятый из русской природы. Граф, пожертвовав средства на три года, хотел привлечь внимание живописцев к национальному быту и к родной природе. Премии присуждались и в 1865, и в 1866 годах. Однако, особый интерес к ним возник у петербургской публики в 1867 году, когда в соревновании дебютировал «ландшафтный живописец» Федор Васильев.
А.Г. Горавский. Вечерний пейзаж
«Гениальный мальчик» (выражение И.Е. Репина) родился в 1850 году, то есть на следующий год после того, как Григорович написал свою повесть «Неудача». Он был незаконнорожденным: родители художника обвенчались после его появления на свет. Федор всячески скрывал свое происхождение, что позволяло современникам фантазировать на этот предмет. Возможно, уже с десяти лет [72] Васильев начал посещать вечерние классы Рисовальной школы ОПХ. Ее курировал Григорович, он, вероятно, уже в тот период приметил способного ребенка. [73]
72
Так считал H.H. Новоуспенский в книге «Федор Васильев». (Л., 1991). Все другие исследователи относили это событие к 1863 г.
73
В письме Григоровичу от 22 сентября 1872 г. Васильев писал: «Вы знали меня почти маленьким мальчиком». (Письма… С. 386).
В 1865 году в качестве преподавателя в Школе оказался пейзажист А.Г. Горавский, почитатель А. Ахенбаха и А. Калама. Для знакомства с их произведениями Васильев посещал оказавшееся в Академии собрание кн. A.A. Кушелева-Безбородко — «кушелевку», она стала его школой (в 1868 г. коллекция в полном составе представлялась на Постоянной художественной выставке ОПХ). Возможно, тогда же он узнал и о коллекции графа П.С. Строгонова, в ней также имелись произведения Калама. Впрочем, можно сказать, что граф находил «внутреннее душевное настроение» в пейзажах и других мастеров — Рембрандта, Рейсдаля и Э. ван дер Вельде. Произведения их кисти выделял Григорович в собрании своего патрона.