Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

Кузнецов Сергей Олегович

Свадьба графа Григория Александровича Строгонова и великой княгини Марии Николаевны состоялась только в 1862 году, [126] в связи с тем, вероятно, что должно было пройти положенное время траура после смерти императрицы Александры Федоровны, последовавшей в 1860 году Супруги довольно редко бывали в России, хотя в 1868 году архитектор Ипполит Монигетти заново отделал Кабинет, Будуар и Столовую владелицы в Мариинском дворце. Вскоре после долгожданной церемонии супруги поселились на купленной в 1861 году во Флоренции вилле Куарто (Quarto), ранее принадлежавшей Анатолию Демидову, князю Сан-Донато.

126

Шереметев С.Д. Указ. соч. С. 233–234.

Под Петербургом была Сергиевка, но понятно, что нет нужды имитировать Италию, если можно там жить. «Поселились» — сказано не совсем точно. По словам Ф.И. Буслаева, граф Григорий

Александрович «не был способен к оседлому местопребыванию и потому посещал виллу наездом, проживая со своею супругою недели две, много месяц и потом пропадал месяца на два. Как опытный прельститель женских сердец, он хорошо знал, что для скрепления и освежения любовных симпатий и радостей необходимо более или менее краткие перемычки, определяемые взаимным согласием любящей парочки. Потому Григорий Александрович являлся в Кварто всегда невзначай нежданно-негаданно. И тогда по всей вилле начинался переполох.

Дети должны были забросить свои книги, перестав учиться, великая княгиня должна бросить все свои занятия, и личные свои, и светские и ничем другим не интересоваться, кроме своего мужа, и любоваться на него, сколько ей угодно. На вилле начинался целый ряд празднеств и увеселений с музыкой и фейерверками, катаниями по окрестностям и разными оригинальными потешными выдумками. Нельзя себе вообразить более счастливого семейного счастья, чем то, каким наслаждались великая княгиня Мария Николаевна и граф Григорий Александрович Строгонов: они жили как говорится душа в душу».

По сведениям А.Е. Степанова, камердинера великой княгини, супруги проводили на вилле только темный период года. Он свидетельствовал: «Двенадцать последних зим своей прекрасной жизни Она провела под солнечным небом Италии… Уединенная (сравнительно с официальной обстановкой в России) жизнь Ея в Аппенинах, вполне оправдывалась Ея понятным желанием отдохнуть или даже совсем удалиться от ненавистных Ей и давно для Ней постылых условий большого света… Она сама додумалась, что есть кое-что более лучшее в жизни и что есть более серьезные требования для ума и сердца; до этого внутреннего возвышенного преобразования, — Ей по собственному Ее выражению: „Не доставало времени сосредоточить свои мысли…“». [127] Мария Николаевна умерла в феврале 1876 года. Следовательно, период этих счастливых зим падает на 1864–1875 годы. Вероятно, некоторое время заняла перестройка дома.

127

Великая княгиня Мария Николаевна. 1855–1876. Составил камердинер великой княжны, впоследствии камердинер императрицы Марии Федоровны Александр Егорович Степанов. ГАРФ. Ф. 728. On. 1. Д. 2481. Л. 1–2.

Вилла Кварто

Ворота виллы Кварто

Дух искусства царил в итальянском особняке. «У нее была непреодолимая страсть приобретать», — сообщал А.П. Боголюбов, изведывавший гостеприимство своего приятеля графа Григория Александровича и ее супруги в Виши в 1870 году. [128] Степанов: «Замечательно в Ней было пристрастье к старинным вещам и в этом деле Она… относилась к предмету с полным пониманием знатока-любителя; как Она радовалась каждой находке, имеющей исторический интерес или художественную ценность… в чужих городах неузнаваемая толпою и выйдя из экипажа еще далеко до назначенного места — целые часы блуждала по светлым магазинам или в мрачных переулках Рима. Флоренции, Венеции ect. по антикварным убогим лавчонкам, отыскивая подходящее своим желаниям и, возвращаясь домой, часто сама привозила с усильем держа пред коленами какой-нибудь тяжелый барельеф из мрамора или terra-cotta, причем приветливо объясняла свой труд артистическим желанием иметь сейчас же у себя дома достойную вещь..» [129]

128

Боголюбов А.П. Записки моряка-художника // Публ., вст. коммент., указ. имен Н.В. Огаревой / Волга. 1996. № 2–3. С. 128.

129

ГАРФ. Ф. 728. Он. 1. Д. 2481. Л. 10 об., 11.

Барон Николай Врангель, составивший книгу о коллекции великой княгини, назвал несколько путей добывания вещей.

На площади Санта Мария Новелла во Флоренции «против церкви под лоджией» антиквар Гальярди держал лавочку, и великая княгиня с увлечением покупала у него картины, скульптуру и мебель, устраивая заново свой дом. Другим постоянным поставщиком ее был английский портретист Спенсе, так сказать, светский антиквар. Третьим источником приобретения великой княгини сделался местный флорентийский живописец Трикка, доставивший немало превосходных вещей высокопоставленной

собирательнице. Кроме того, великая княгиня постоянно ездила в Париж, и всякий раз привозила оттуда превосходные картины голландской школы. Коллекционировала Мария Николаевна под руководством Карла Эдуарда фон Липгарта (1807–1891), наиболее интересной персоны ее круга, крупнейшего знатока итальянской живописи, консультировавшего также Павла и Григория Строгоновых.

Г.Г. Гагарин на портрете художника Р.В. Боброва. 1867 г.

Среди других постоянных посетителей новой строгоновской академии следует назвать графа М.М. Фредро (1820-?), чиновника особых поручений, сопровождавшего мужа Марии Николаевны, С.И. Донаурова (1839–1897), композитора-дилетанта, поэта и любителя искусства, художника П.В. Жуковского, князя Г.Г. Гагарина, Франца Ленбаха (1836–1904), знаменитого немецкого портретиста, работавшего в Италии в духе старых мастеров в 1858–1870 годах. Граф Фредро соревновался с Донауровым в остроумных и смешных куплетах. Липгарт и князь Гагарин читали вслух. Жуковский и Эдуард Липгарт, сын искусствоведа, рисовали портреты. [130]

130

Наследие великой княгини Марии Николаевны [каталог картин] / Сост. бар. H.H. Врангель. СПб., 1912.

Г.Г. Гагарин был близок великой княгине, прежде всего, в связи с делами по Академии художеств. Одновременно с ОПХ она возглавила ее после смерти первого мужа герцога Максимилиана Мекленбургского, тот стоял во главе учебного заведения в 1843–1852 годах. Гагарин, инициатор «византийского обновления русского искусства», учредитель иконописного класса и древнехристианского музея, в 1855 году был назначен состоять при великой княгине Марии Николаевне. В 1859 году князь, один из создателей нового Устава, стал вице-президентом академии, оставаясь на этой должности до 1872 года. В 1856–1860 годах, в качества образца, по его проекту перестроили домовую церковь Мариинского дворца, освященную во имя Св. Николая. Сам Григорий Григорьевич расписал стены фресками и, кроме того, устроил новый иконостас в византийском стиле.

Э. Штоклер написал акварель с видом одного из залов на вилле Кварто

Карл Липгарт переехал во Флоренцию в 1862 году, чтобы поправить слабое здоровье своего сына Эрнеста, живописца. Тот давал уроки живописи Сергею, сыну великой княгини от первого брака, и одновременно сам начал серьезно заниматься живописью в частной академии и у жившего в это время во Флоренции художника Франца Ленбаха. Мария Николаевна оказывала покровительство начинающему художнику, следила за его успехами, помогая заказами и рекомендациями. Для нее он выполнил свое первое монументальное произведение «Ариадна и Бахус». Вскоре состоялось знакомство Карла Липгарта и великой княгини Марии Николаевны, во многом повлиявшее в дальнейшем на жизнь искусствоведа. «Для отца это была дружба до гроба, скажу больше, лейтмотив всей его жизни», — вспоминал Эрнест Карлович. [131] Отец и сын стали постоянными участниками вечеров на вилле Кварто во Флоренции, бывали и в летней резиденции Марии Николаевны — Сергиевке, под Петергофом, гостили у нее в Лондоне.

131

Соломаха Е. Эрнест Карлович Липгарт и его воспоминания: «Художники парижского бомонда времен Второй империи и Третьей республики» // Наше наследие. № 81. 2007.Дата обращения 14.02.2012 г.

Липгарту-старшему целые страницы своих воспоминаний посвятил А.Е. Степанов. Следует принять во внимание, что написаны они после смерти Марии Николаевны: «…Необходимо сказать несколько слов о почтенном старце-философе, честном человеке и друге Ее Karl Ernst Freiherr Liphart. Он еще жив и в эту минуту зарытый книгами и своими рукописями, он, вероятно, доискивается знать — не было ли у Рубенса еще одной, третьей, жены и что, по его мнению, должно бы влиять на искусство эпохи. И с этой целью он даже в состоянии отправиться в Антверпен (из Рима) для необходимых ему справок в тамошнем архиве — я невежественно грешу против мудреца, — не умея более удачно выразить всю его добросовестность и терпение в различных ученых изысканиях по области истории искусств. Его собственные, никогда не собранные и никогда неизданные, труды составили бы огромные томы и были бы драгоценны по их учено-критическому изложению истории искусств. Вероятно к нему относится классическое: „Ему легче отыскать и знать все сокровенное на небе и под землей, нежели запомнить и сразу найти улицу и дом, где проживает“. Он живет единственно для науки, — остальное не касающееся его предмета — ему неинтересно… Рассеянность его и забывчивость были — где касалось материальной стороны жизни — поразительны Он был в состоянии забывать обедать и никогда не помнил где положил шляпу или палку».