Строители

Лондон Лев Израилевич

Совещание началось в 13 часов 05 минут.

Вас устраивает такой стиль письма или нужно еще короче? Тогда не читайте, пожалуйста, слова в скобках о Вашем архитекторе. Между прочим, он, кажется, подружился с товарищем Нефедовым. Были вчера вместе на футболе. О чем они могли говорить, когда оба молчат, не знаю… (Эти слова можете тоже не читать.)

Открыл совещание товарищ Кареев.

Повестка дня: участие болгарской стороны в строительстве здания. Хотела Вам напомнить, что это первое международное совещание, на котором я присутствую.

Все чинно, мужчины при галстуках. (Я хотела написать, в чем я была одета, но рискую снова получить замечание.) На столе бутылки нарзана, которые так никто и не открыл, и пачки сигарет, которые никто не распечатал.

Первым выступил Быков, видно, он получил нагоняй, потому что сразу заявил, что согласен на шефмонтаж, то есть наши поставки и техническое наблюдение.

Кареев спросил Виктора Нефедова. Тот в знак согласия кивнул головой (разжать губы ему было, видно, очень трудно!).

Тогда товарищ Кареев предоставил слово мне. Передо мной была большая возможность, товарищ директор. Шутка ли, выступить на международном совещании! Но я решила по-другому, может быть, позже я пожалею, но я только кивнула головой.

Все товарищи, помня мои вчерашние горячие споры, удивились, а товарищ Виктор Нефедов впервые (за два дня, товарищ директор! Вот в какой обстановке я работаю) посмотрел на меня и усмехнулся. Товарищ Кареев спросил меня, что означает мой кивок. Мне хотелось ему заметить, товарищ директор, что, когда наклонил голову Виктор Нефедов, он у него не переспросил, но я опять сдержалась.

«Означает согласие», — коротко ответила я.

Товарищ Померанцев сказал свое «весьма», и на том совещание закончилось.

Ваш архитектор, конечно, сразу подошел к товарищу Виктору Нефедову, я вышла на площадку, но они догнали меня.

«Буду очень рад, — сказал Виктор Нефедов, — если вы оба побываете сегодня вечером у меня дома, в гостях». Сказав такую длинную фразу, он умолк. Очевидно, хотел отдышаться.

Я немного подождала, уже открыла рот, чтобы отказаться, но потом решила, что побывать дома у генподрядчика — моя служебная обязанность, и дала согласие. На этом письмо, товарищ директор, я заканчиваю. Завтра утром вылетаю в Софию. О встрече у товарища Нефедова доложу лично.

С приветом

Цола.

Р.S. Интересно, товарищ директор, это не для «протокола» — во фраке он нас встречать будет?

4 августа

Николаю Георгиеву,

директору объединения

г. София, ул. Вашингтона

Телеграмма

ПО ПРОСЬБЕ ГЕНЕРАЛЬНОГО ПОДРЯДЧИКА ДЛЯ УТОЧНЕНИЯ ОБЪЕМА НАШИХ РАБОТ ЗАДЕРЖИВАЮСЬ МОСКВЕ ДВА ДНЯ МИЛОВА.

Записка в почтовом ящике квартиры 124

1 августа

Мария!

Очень

спешу — поэтому коротко. Был у Вас в 20.00, к сожалению не застал. Где это Вы гуляете по вечерам? (Обязательно расскажу Аркадию.)

Если Вы уже немного пришли в себя от удивления, получив эту записку, то я приступлю к цели визита. Буду правдив, хотя это в данном случае мне не выгодно. Я не заскучал по Вас, наоборот, хорошо помню, как Вы меня отчитали, и поклялся страшной клятвой отомстить, но сейчас я попал в трудное положение, требуется Ваша помощь.

Ко мне домой завтра в 20.00 с визитом (дипломатическим) придут болгарские строители, в том числе инженер Цола Милова, молодая женщина.

Померанцев, есть у нас в главке такой руководящий товарищ, требует, чтобы у меня дома была «хозяйка»: жена, сестра или кто-нибудь в этом роде. Я доложил ему, Мария, что у меня нет жены, сестры и никого в этом роде. Он знать ничего не хочет, требует хотя бы временной замены.

Начал перебирать в памяти своих знакомых и, сам не знаю почему, остановился на Вас. Прошу выручить — на два часа выступить в роли хозяйки.

Буду ждать Вас завтра в 19.30, готовить ничего не нужно, я все заказал, привезут и даже накроют стол. Как, Мария? Учтите, если Вы не приедете, не жить мне на этом прекрасном белом свете.

Жму руку.

Виктор.

Р.S. Вижу, Мария, злорадную улыбку. Эх, всегда у меня так: только поругаюсь с кем-нибудь, обязательно через несколько дней вынужден обратиться к нему с просьбой!

6 августа

Директору объединения

г. София

Глубокоуважаемый товарищ директор!

Как Вы приказали, пишу Вам очень подробное письмо. Правда, мне, как говорит Померанцев, весьма (оказывается, это слово означает примерно — «очень») трудно каждый раз менять стиль своих писем: то Вы требуете писать коротко, то длинно, но выполняю Ваше последнее указание.

Только прошу не винить меня — во всей этой истории виноват Ваш архитектор. Оказывается, он уж не такой тихоня.

Но начну по порядку. Я еще не была готова, когда Ваш архитектор зашел за мной, чтобы ехать к генподрядчику В. Нефедову. Он поехал вперед, а я приехала только через час.

Нужно сказать, что квартира В. Нефедова весьма тщательно контролируется. Когда я позвонила, из соседней квартиры выглянула молодая женщина и подозрительно посмотрела на меня. В передней, когда входишь, сразу действует звуковая сигнализация, подсоединенная к будильнику. Он начинает громко звонить.

Правда, В. Нефедов дал разъяснение, что будильник звонит по собственной инициативе, когда в квартиру входят хорошенькие женщины. Но я не обратила на эти слова внимания, так как Ваш архитектор и В. Нефедов, видно, за этот час уже дружески «побеседовали».