Строители
Шрифт:
— Нет, не обижаюсь. Видите, заехал к вам.
— Я тебя знаю, ты виду не покажешь. Мягкий, мягкий, а своротить тебя в сторону трудно…
Беленький улыбнулся, показав частокол стальных зубов.
— Пойдем назад к столу, договорим… Или знаешь что, давай я тебя подвезу на «Кету».
— Не нужно меня подвозить, вот если вы тоже туда со мной, — пожалуйста.
— Ладно, поехали… Ух какой принципиальный!
Мы вышли в приемную.
— Ниночка, если будут звонить, — важно говорит
— Хорошо.
Мы садимся в машину. Беленький плавно трогает «Победу» с места.
— Вот что, Виктор, я тебе скажу, только секретно. Да? Хорошо? Знаешь, многие тогда на техсовете переменили о тебе мнение. Большое дело ты задумал… Моргунов за тебя, я тоже. Убедим Визера и на следующем собрании все вместе так дадим управляющему… Ты держись начальников СУ, мы вместе такое сделаем!
Я отрицательно покачал головой.
— Почему? — вдруг жарко зашептал Беленький. — Он знаешь как под тебя копает?
— Новое дело, которое мы все должны организовать, — дело чистое. А то, что вы предлагаете, — сговор, склока.
Мы подъезжали уже к стройке. У Беленького было растерянное лицо.
Я тронул его за плечо.
— Я понял, Дмитрий Федорович, вы меня проверяли, — сказал я. — Правда?
Он смотрел прямо перед собой.
— Думаю, что я прошел проверку. И надеюсь, вы больше не будете ее повторять?
— Какая проверка, о чем ты говоришь, Виктор? — не понял он.
— Это была проверка, — настойчиво повторил я.
Некоторое время мы ехали молча.
— Да, это была проверка, — наконец сказал он.
— Первая и последняя?
— Да, последняя. Я уважаю вас, Виктор Константинович.
— Тем более.
В прорабскую Беленький входил, уже вполне успокоившись после нашего разговора. Он по-хозяйски толкнул большую рыжую собаку, которая лежала у входа и даже не поднялась при нашем появлении. Прораб гостиницы Ковалев, несколько располневший, добродушный человек, тут же согласился, что пес ведет себя невежливо и что это будет в дальнейшем учтено.
И вообще Ковалев был заранее согласен со всеми возможными нашими замечаниями. Он придвинул к себе листок бумаги, на котором записал: «а)Собака».
После этого он записал еще несколько указаний Беленького и вопросительно посмотрел на меня.
У него были открытые ласковые голубые глаза, в которых светилась такая же открытая душа, готовая вобрать в себя всех начальников и умиротворить их.
В этом же духе он действовал при обходе стройки. Собака, получив соответствующее внушение, чинно следовала за нами.
Это была трудная задача — через две недели сдать гостиницу в эксплуатацию. Стройка как будто иллюстрировала все наши недостатки.
Беленький занял кресло прораба; я и Ковалев сели напротив; собака снова легла у дверей.
— Ну? — спросил Беленький. — Плохо?
— Очень плохо, — любовно согласился Ковалев.
— Что будем делать? — грозно спросил Беленький.
— Сдавать гостиницу, — бодро ответил Ковалев.
— Что вам нужно? — Беленький взял карандаш и задумчиво постучал им по своим стальным зубам. — Что вам нужно?
— Рабочих.
— У вас уже больше двухсот рабочих, — вмешался я, — и никто не имеет аккордных нарядов, не знает, за что работает.
— Это вы правильно заметили, — обрадовался Ковалев. — Я сейчас запишу.
— Что ты все пишешь, а толку никакого! — закричал Беленький.
— Вот что, Дмитрий Федорович, — я поднялся, — завтра привезу сюда субподрядное начальство, а вы обеспечьте ежедневную разнарядку после работы. Я сегодня это проверю.
— Вам звонила два раза какая-то женщина.
Я посмотрел на секретаршу, ожидая очередного сюрприза, но, кроме голубого пиджачка, сильно расклешенного по бокам, ничего нового не было в ее туалете.
— Хорошо. Вы не знаете, Васильев у себя?
— Да.
Я позвонил ему.
— У меня к вам дело, Валентин Михайлович, где мы можем поговорить?
— Я сейчас зайду к вам, — ответил Васильев.
— …Скажите откровенно, вам, наверное, приятно быть в роли «рыцаря печального образа»? — минут через десять спрашивал он меня.
Мы сидели за длинным столом друг против друга. Только что я рассказал ему всю историю с диспетчеризацией и просил помощи.
Я засмеялся:
— Я уже и сам об этом думал… Ну и, по правде говоря, не хотелось лишний раз просить.
— Все сам, да? — Васильев усмехнулся.
…Васильев взялся за дело энергично. В шесть часов вечера он созвал партийное бюро. Оно собралось, как это обыкновенно принято в учреждениях, в кабинете управляющего.
— Тут главный инженер просит ему помочь.
Я объяснил присутствующим положение. Главный механик и Васильев поддержали меня, Костромин и Обедина высказались против.
— Вы хотите слова? — спросил Васильев управляющего.
Тот молчал.
— Ну что ж, — резко сказал Васильев. — Я вижу, что большинство против, придется обратиться за помощью…
— А как вы определили, что большинство против? — лениво спросил управляющий, поигрывая ручкой.
— Ну как же? Костромин, Обедина, вы…