Струны: Собрание сочинений

Верховский Юрий Никандрович

ОТВЕТНЫЙ СОНЕТ

Ивану Новикову

Я мнил – мой легкий стих полетом лебединым Сквозь грусть минувшего уютом мне пахнул, – Нет, нынешние дни в строю живом, не чинном, Грядущего таят желанный властный гул. И я, как тот «певец – зимой погоды летней», Готовый по снегу сбирать цветы лугов, Считаю – наш мороз порой тепла приветней, – Так и морской простор желанней берегов. Когда-то лирный звон бывал поэту дорог, А ныне скрип пера – как некий вещий шорох – Предтишье звонкое всего, что впереди. Там – муза дружества (ты прав!), всегда святая. Ей молвлю: радугой надежд перевитая, Пусть лебединою – но песней низойди! 7.II.1951.

Москва

РАЙМОНДЕ ДЬЕН

Прошло немало дней, но, ярче год от года, Веками устоит в потоке перемен, О, доблестная дочь великого народа, Твой подвиг, молодой – как ты, Раймонда Дьен. На рельсы ты легла – и поезд смерти в плен Взяла твоей рукой бессмертная Свобода, И пусть изведала ты мрак тюремных стен, Вмиг вывела она Раймонду из-под свода. Французик из Бордо, судья оторопел – И встретили тебя ликующей отчизны Рукоплескания, и слава – твой удел. Взнесет, как совершен при нас без укоризны, Скрижаль Истории твой подвиг юных лет, А в стройках счастия почтит тебя поэт.

«Сегодня Барсик, мудрый кот…»

Ивану Новикову

Сегодня Барсик, мудрый кот, Гордясь эпитетом котейший, Мне убедительно поет, В чем состязается с Корейшей Для рифмы полной и скорейшей, Но верной и по существу: Свидетельницей назову Без колебаний – всю Москву. Но – к делу. Вижу вдруг: со шкапа Спокойненько, без суеты, Котейшая спускает лапа Лист за листом. Что за листы? Меж них один, другой листочек Невольно привлекает взгляд Узором стихотворных строчек: Знакомый почерк! Я и рад. «Бокал отцов моих кристальный, Под слоем пыли наживной В часы, окутанные тайной, Блеснул ты снова предо мной!» Встал предо мною вслед за Гете Поэт, по нем почтивший смерть, И возле – память о поэте, Дерзавшем руки к ней простерть. А на другом листке помета, Что осень стала у окна, Что лето затерялось где-то – Всё это музою пропето, Что завсегда себе верна. Подтверждено заметной датой – Год девятьсот тридцать второй: Тогда – уж давний завсегдатай Души поэта светлый строй. Под обаянием былого Его храни, люби, жалей, И памяти живое слово Да будет всё светлей, светлей. 18.XII.1952. Москва

СТИХОТВОРЕНИЯ, НАЙДЕННЫЕ В СЕТИ (Не вошедшие в бумажное издание «Струн»)

«Беспечен я беспечностью твоею…»

Прекрасен я твоею красотою

М. Кузмин

Беспечен я беспечностью твоею. Я заблудился в свежей, яркой чаще – И вот дышу свободней, глубже, слаще; В душевной тьме тобою пламенею. Вокруг тебя – все, точно ты, блестяще. Но ведь судьба подобна фарисею – Лелея тайно хитрую затею, Меня пьянит все пламенней и чаще: Ведь глубока, как жизнь, моя беспечность; Она и скорби вечное жилище; Миг вечности в ней целостней и чище. И в ней самой – разгадки бесконечность: Слиянье двух миров едва ль не проще, Чем наша встреча в тихой, светлой роще. 1905

«Давно я не был в глухом краю…»

Sowandl' ich wieder den alten Weg,

Die wohlbekannten Gassen

Heine

Давно я не был в глухом краю, Где был сегодня снова; Туда пришел я и вот стою, – Не вымолвлю ни слова. Как стало тесно сюда идти По улице знакомой: Поникли – серы – на всем пути Дома с седой истомой. Но вот до моря уж я дошел С неясною печалью – И сколько волн я там нашел С широкой, нежной

далью! Опять уйти бы – да в край другой. Он глуше, край далекий. И там бы встретил меня покой Задумчивый, глубокий. Там стены улиц еще тесней, Дома так странно низки, Как тесны дали тех юных дней, – Но явственны и близки. И нет там моря, но вот – простор: С гор видишь лес и поле; Не здесь ли призван спокойный взор К широкой, нежной воле? 1905

«Испуган ты был не раз…»

Испуган ты был не раз. По ночам удивлен: Бывает кошачий глаз На тебя устремлен. Не лампа шипит сейчас, Не огонь все растет: Блестит то кошачий глаз, И мурлычит здесь кот. Неясный тебе значок, Непонятная вещь – Один тут горит зрачок, Раскален и зловещ. Кот, хитрый, закрыл другой – Не покажет он зла – И спину согнул дугой, И идет из угла. Как черный косматый чорт, Улыбаясь, глядит. Он втайне и зол, и горд, Но приветлив на вид. Все ближе, все больше он… Подошел. Берегись! И ужас со всех сторон… И мурлычит… И – брысь! Спокойно. Огонь горит. Нету больше кота. Один ты. Обычный вид. За окном темнота. Потемки. И вдаль, и ввысь – Без конца глубоки… У ночи – смотри: зажглись Огневые зрачки. 1907

«Как странно с тонким запахом весны…»

Как странно с тонким запахом весны – Предчувствием блаженным <и> отсталым, Повеявшим над городом усталым, – Сливаются загадочные сны. И как они отрадны и грустны! Как вдумчиво с покоем бледно-алым Ласкают душу милым и бывалым, Картинами любимой ст<оро>ны. Как будто осень любящим крылом Коснулась дум и песен о былом, И прояснились жизни очертанья… Как в час заката блеклая листва, Моих стихов приветные слова Зарделись под лучом воспоминанья. 1908

ПЕСНЯ

Глаза твои – как небо, А волосы – как лен. Кто раз тебя увидел – Навек в тебя влюблен. Любовь тебе лишь внемлет, Бездумна и чиста: Слова твои как песня, А песня – как мечта. Слеза твоя – как жемчуг, Печаль – как свет луны; Одной сияют росы, Другой вздыхают сны. Я звуками взлелеян, Мечтами утолен; Глаза твои – как небо, А волосы – как лен. 1911

«Для Вас когда-то я в Бобровке…»

Анне Петровне Остроумовой

Для Вас когда-то я в Бобровке, При свете звезд иной поры – Поэт сердечный, хоть неловкий – Воспел вечерние костры. И было то давно ль, сейчас ли (Всегда я буду песни петь), – Костры в Бобровке не погасли, Но будут долгий век гореть. Январь 1913

«Как милой Башни сердцу жаль…»

Как милой Башни сердцу жаль, Так жаль и старого альбома. Все в нем так близко, так знакомо. И смех, и самая печаль. Но изменились времена, А песня все ж не стала новой: Стальной, воинственной, суровой И громкой – будет ли она? Как прежде, голосом души Она и ныне остается; Пускай же громче сердце бьется, Но и смиряется – в тиши. 27 января 1913. Утро, Петроград