Ступая за Край

Романова Наталия

— Это Край, ты должна знать его.

— Край в поселении, муж мой, эта местность незнакома мне.

Эвиси посмотрела вниз с одной стороны и увидела точки, которые были стражниками и воинами Меланмира, Эвиси стало интересно, видят ли они их. С другой был крутой спуск, но такой, что человек пройдёт по нему, не каждый, но Эвиси — смогла бы. Ей даже захотелось попробовать это сделать. Дойти вниз, до следующей площадки, и ещё одной, до ручья, что поблёскивает вдали, и ещё дальше и дальше, пока ноги будут нести её. Она не боялась высоты, а живот с младенцем был ещё невелик и даже не виден

под широкими платьями её. Эвиси была ловкая и гибкая, она всегда была отважная, и сейчас, стоя тут, она вспоминала всё это, словно горы напоминали ей, рассказывали, какая она — Королева Эвиси.

Что стрелы её бьют метко, а ножи не промахиваются никогда. Что сила коня — сила Эвиси, его мощь — её мощь. Что сама она сильнее любого коня — ведь это она управляет им, а не наоборот.

— Край, или… — Меланмир произнёс несколько слов на неизвестном Эвиси наречии, — так называют не гору, а цепь гор, хребет, который тянется от севера до самого моря, никто не знает, где он берёт начало, и как продолжителен путь его. Где-то он широк, с чередой гор, целые поселения и даже города, провинции располагаются средь горных вершин, где-то скалы его высоки и неприступны, а где-то, как здесь — пеший легко пройдёт и окажется с той стороны горы…

— Что там?

— Там Морахейм, Эвиси, то, что ты видишь дальше, насколько хватает глаз твоих, до самого горизонта и дальше — это Морахейм.

— Оооо, — Сердце Эвиси кольнуло, и глаза наполнились слезами.

— Эвиси, сейчас ты стоишь тут, на вершине Края, и ровно по три шага отделяют тебя от Морахейма, где находится отец младенца, которого носишь ты под сердцем своим. Шагнув в сторону Морахейма, ты выберешь уйти За Край, так говорят у нас. Никто, ни я, ни братья твои, ни отец уже не сможем спасти тебя и помочь в беде.

— Гелан?

— Мне неведома судьба его, Эвиси, вероятно, браслет уже сняли с руки его, и он женат на другой, ведь Морахейму необходим наследник, и сам Элтелилор не станет тянуть с этим. Это обязанность Наследника Тарвирлиона. Ты понимаешь это, Эвиси? Там, в поселении, ты была юная и смелая, красивая, отличающаяся ото всех женщин, что окружали воина Гелана, но сейчас всё изменилось. Тарвирлион — мужчина, он мог забыть тебя… подумай над этим. Но если ты шагнёшь в сторону Теренсии, тебе придётся стать хорошей женой мне, ласковой, как и подобает жене мужа своего, разум твой не будет посещать лихорадка, и все помыслы твои будет направлены на благо народа нашего и земель.

— А Меидин?

— У Меидин своя судьба. У тебя — своя. Делай свой выбор, Эвиси. Сейчас. Неизвестность или жизнь во дворце моём, быть женой мне, Королевой земель моих.

— Мне не из чего выбирать, Меланмир, ты знаешь это, — Эвиси сделала три шага в сторону Морахейма, — я никогда не буду хорошей женой тебе, Меланмир…

— Там неизвестность, Эвиси, ты пойдёшь одна, ты останешься одна.

— Куда бы ни вывел меня путь мой, я справлюсь.

— Это выбор твой, Эвиси?

— Да.

— Прости меня сейчас, — Меланмир надавил на плечи Эвиси с силой, и она поняла, что будет дальше. Сердце её замерло в ужасе сильнее, чем когда считала, что смерть ожидает её, но она молча опустила голову и слушала, подавая одну руку, чтобы

теперь уже не муж её снял браслеты с запястий, потом другую, потом волосы, чтобы вытащил он гребни, усеянные драгоценными камнями, и шею, чтобы снял нити и украшения.

Меланмир говорил на древнем языке народа своего, но Эвиси знала, что значат слова его. Он отказывался от неё, потому что она была плохой женой мужу своему, и никогда больше нога её не переступит порог дома его, никогда рука его не окажет помощь ей, и никогда разум его не посетят мысли о ней.

Тело Эвиси тряслось от страха и неизвестности, но впервые за долгое время она вдыхала полной грудью прохладный воздух, стоя на отполированной площадке из серого камня, где сделала свой выбор, отвергая судьбу и выбор чуждых ей богов, какие бы они ни были. И воздух, как зелье, приносящее бодрость духу и телу, наполнял силой тело, разум, сердце и дух Эвиси.

Она сделала свой выбор, шаг За Край, и выбрав, где начать свой путь, ступила на небольшой выступ, потом ещё на один и ещё, продолжая уходить от серого камня, боясь оглянуться назад, на Меланмира и Теренсию, на прошлую жизнь свою, где была рождена она Царевной Дальних Земель, стала Королевой Теренсии и женой мужа своего Меланмира.

Шаг её был лёгок и быстр, Эвиси была ловкой, она умела держать равновесие, и достаточно выносливой, чтобы спуститься с горы уже на стороне Морахейма, а там…

Иногда невольные слёзы подступали к глазам, иногда страх сворачивался шелестящим клубком в животе её, порой ей хотелось смеяться без причины и даже крикнуть громко, чтобы сотряслись эти древние скалы, и крик её разнёсся эхом по горам. Но силы не покидали Эвиси, наоборот, она ощущала себя сильной, свободной и счастливой.

Повернув за высокий остроконечный камень, что устремлялся в небо, как изваяние неизвестного бога, Эвиси увидела глубокую расщелину на пути своём. И мужчину, в удобной одежде простого кроя, в рубашке из тонкой ткани тёмно-синего цвета и такого же цвета удобных сапогах. Штаны были серого цвета, и пояс яркими, разноцветными лентами свисал сбоку.

Эвиси разглядывала этот пояс из тысячи шёлковых ярких нитей и думала о том, что никогда прежде не видела настолько яркого шёлка и такого хитроумного плетения.

— Нравится? — Эвиси видела широкую улыбку молодого воина и искрящиеся глаза Харина.

— Думаю, где ты украл такой пояс, Харин, — ответила Эвиси.

— На базаре, — просто ответил воин. — Теперь подай мне руку, я бы легко перенёс тебя, но надо соблюсти традиции, хотя по мне, это глупость!

Эвиси подошла к расщелине и протянула руку Харину.

— Просто сделай шаг, не смотри вниз и не бойся.

— Я не боюсь, — просто ответила Эвиси, — а вот тебе следует бояться, — когда оказалась на одной стороне с воином. — Тебе следует опасаться меня, глупый воин! Что делаешь ты тут, в горах этих, похваляясь ярким поясом, как юная дева, когда Сеилна осталась во дворце Меланмира! Она и ваш ребёнок! Я прикажу тебя пороть, нет, я сама тебя буду пороть, и в завершение — отрежу тебе уши, гадкий маленький дух!

— Эй, эй, Эвиси, разве ты не должна сейчас быть растерянной или напуганной, плакать, как это и подобает?