Суд и ошибка
Шрифт:
Палмер медленно расплылся в улыбке.
— Точно не знаю, но, кажется, понимаю…
— Превосходно! — мистер Читтервик облегченно вздохнул. — Я не сомневался в вас. Во всяком случае, не пытайтесь отрицать то, что я вам говорю. Ваша жена уже все знает. Попробуем восстановить события… В тот вечер вы поссорились с мисс Норвуд. В гневе вы покинули ее сад. Возможно, вы решили больше никогда не видеться с ней и не иметь с ней ничего общего. Вы вдруг вспомнили, что у вас на запястье подаренные ею часы. В ярости даже этот факт вы сочли оскорбительным. Вы сорвали часы с руки и швырнули их в сад возле дома, мимо которого как раз проходили. Да, да, я знаю
— Не помню, — с сомнением откликнулся Палмер.
— Выяснить, какой дорогой вы шли, мне удалось лишь отчасти. Если я правильно понял, вы прошли по Риверсайд-роуд и свернули на Харрингей-роуд, так?
— Да.
— А оттуда — на Персиммон-роуд?
— Точно, — Палмер метнул быстрый взгляд в надзирателя.
— И на Персиммон-роуд вы сели в автобус. Значит, зашвырнуть часы в сад вы могли либо на Риверсайд-роуд, либо на Харрингей-роуд. Не помните, где именно?… Ну конечно нет, — поспешно ответил сам себе мистер Читтервик. — Вы же были не в себе. Не понимали, что творите. Иначе эпизод с часами не вылетел бы у вас из головы. Или же вы сочли его незначительным… не важно. Важно другое: при падении часы могли удариться о что-нибудь твердое и разбиться. Теперь вы понимаете?… Предположим, они показывали точное время, разбились и зафиксировали именно тот момент, когда вы проходили мимо конкретного места. Если вы невиновны, на часах будет меньше девяти вечера, если виновны — больше. Теперь понимаете?
— Разумеется, — ответил Палмер и слегка усмехнулся.
Мистер Читтервик неодобрительно покачал головой: предстояла трудная и щекотливая задача.
— Значит, вы готовы рискнуть? — мистер Читтервик остро сознавал, что надзиратель слышит каждое слово.
— Как?
— Поискать часы. Возможно, они до сих пор лежат на том же месте.
— Конечно готов.
— Потому что если наши предположения верны, часы подтвердят вашу невиновность?
— Иначе и быть не может: я невиновен.
Мистер Читтервик снова вздохнул с облегчением.
— Вот и славно. Это я и хотел узнать о часах. Не понимаю, почему вы до сих пор не вспомнили про них. К счастью, еще не слишком поздно все исправить. Я проведу поиски — со всеми мерами предосторожности.
— Да, будьте добры, — попросил Палмер с улыбкой. — Я буду чрезвычайно признателен. Возможно, это моя удача. Знаете, в тот вечер я был сам не свой.
— Конечно, конечно, — просиял мистер Читтервик. — Я все понимаю. Кстати, жена передает вам привет и ждет вас домой. Да, в самом ближайшем времени.
Повернувшись к надзирателю, мистер Читтервик сообщил, что готов уходить, но по дороге навестить мистера Тодхантера.
Тем же днем мистер Читтервик, сэр Эрнест Приттибой (как всегда, полный решимости ничего не упускать), сержант и констебль приступили к поискам в садах на Риверсайд-роуд и Харрингей-роуд. Первые, ознакомительные поиски начались в четверть третьего и закончились к пяти. Часы никто не нашел.
— Он говорит, что зашвырнул их в какой-то сад, — твердил расстроенный мистер Читтервик. — Он в этом уверен.
— Но в какой? — удрученно повторял сэр Эрнест.
— Он не помнит. Говорит, что был сам не свой. Может, мы их и проглядели. С другой стороны…
— Да?
— Он ведь сел в автобус на Персиммон-роуд. Автобусная остановка в сотне ярдов отсюда, за углом. Там перед домами тоже есть сады. Может быть…
— Вполне, — согласился сэр Эрнест. — Сержант, не осмотреть ли нам и сады на Персиммон-роуд?
— Как
Часы нашлись в третьем саду от угла, под палой листвой — грязные, с заплесневелым ремешком. Это были именно те часы, поскольку под крышкой виднелась нацарапанная чем-то острым надпись: "В, от Дж.". Часы нашел сам сержант, и мистер Читтервик рассыпался в похвалах блистательному чутью.
Стрелки часов застыли, не дойдя двух минут до девяти.
— Вы были правы, сэр, — с уважением сказал сержант мистеру Читтервику. Теперь мистера Палмера освободят, это факт. Жаль, что он так поздно вспомнил про часы.
— Да, они многих избавили бы от хлопот, затрат и горя, — объявил сэр Эрнест.
Мистер Читтервик промолчал. В правоте сэра Эрнеста он сомневался.
Как и требовала справедливость, честь сообщить важное известие мистеру Тодхантеру выпала мистеру Читтервику, и он воспользовался своей привилегией уже на следующее утро. Кроме того, он смог поделиться новостями от сэра Эрнеста.
Мистер Тодхантер воспринял их спокойно.
— Ну и тупица! Не мог вспомнить о часах пораньше! — презрительно процедил он. — Тогда я сейчас был бы не в этой треклятой дыре, а в Японии.
При всех своих достоинствах мистер Тодхантер питал необъяснимое пристрастие к нелепому эпитету.
— Сэр Эрнест считает, — продолжал мистер Читтервик, — что освобождение Палмера — вопрос нескольких часов. Жаль, вы не видели утренние газеты — в них подробно изложена вся история. Я решил, что так будет правильно. И ее опубликовали. Такой натиск не выдержит ни одно правительство.
— Слава богу! Наконец-то я смогу вздохнуть свободно! — желчно пробормотал мистер Тодхантер. — Вы прекрасно поработали, Читтервик, великодушно добавил он.
Мистер Читтервик был похож на спаниеля, которого погладили по голове. Ерзанье маленького пухлого тела на стуле поразительно напоминало вилянье хвостом.
Тем же днем Палмера освободили. В заявлении Министерства внутренних дел говорилось, что новое доказательство развеяло любые сомнения относительно причастности Палмера к убийству. (Лишь одна малоизвестная газета удосужилась заметить, что это новое доказательство — ничто иное, как ловкая попытка Палмера обеспечить себе алиби, но на нее никто не обратил внимания.) Тем же вечером министр не выдержал и подал в отставку. В кратком заявлении премьер-министр, который втайне восхищался непоколебимостью коллеги, не упустил случая публично лягнуть уходящего коллегу в спину.
Услышав обо всем этом, мистер Тодхантер остался равнодушным.
— И поделом ему, — коротко резюмировал он. — Этот человек — болван.
Последняя неделя жизни мистера Тодхантера стала самой мирной. За стенами тюрьмы движение в его поддержку постепенно теряло мощь, а правительство, почувствовав это, принялось демонстрировать непреклонную решимость.
В тюрьме мистер Тодхантер заявил, что больше никого не желает видеть и в последний раз поблагодарил сэра Эрнеста, мистера Читтервика и мистера Фуллера. Наконец-то он успокоился и больше не желал ни о чем волноваться. Что будет с ним дальше — не важно. Пользуясь заранее вытребованным разрешением, он даже несколько раз вышел в халате и пижаме во двор, согретый апрельским солнцем, под руку с надзирателем. Разумеется, в этот момент во дворе не было ни единого заключенного. Мистер Тодхантер оставался парией.