Суд и ошибка
Шрифт:
— Он все подготовил заранее?
Мистер Читтервик кивнул.
— Думаю, накануне вечером, как и подозревали полицейские.
— А вторая пуля?
Мистер Читтервик вспыхнул.
— Адвокат полицейских все объяснил на суде.
— Вы хотите сказать, он не ошибся?
— Увы, нет.
— Значит, — подытожил Ферз, — он говорил чистую правду. Полицейские раскусили замысел нашего приятеля.
— Да, с самого начала, — невесело подтвердил мистер Читтервик.
Они уставились друг на друга и вдруг одновременно расхохотались.
— Но убедить
— К счастью для нас, да.
Ферз отпил кларета.
— Признаться, Читтервик, я восхищен вашей смелостью. Вы выросли в моих глазах.
— Почему?
— А разве вы сами не фальсифицировали доказательства? И это сошло вам с рук. Наручные часы… мастерский удар! Долго пришлось уговаривать миссис Палмер подыграть вам?
— Совсем не пришлось, — признался мистер Читтервик. — Она уже один раз выручила нас — с пулей в цветочной клумбе. Это устроил сам Тодхантер.
— Вы хотите сказать, стрелял он? Да нет, револьвер же был в полиции.
— Он действительно стрелял, но гораздо раньше, чем вы полагаете. Миссис Палмер просто назвала другую дату. Свинцовые пули не ржавеют, поэтому обман не разоблачили.
— Лжесвидетельство достойно осуждения.
— А я уверен, ей не пришлось лжесвидетельствовать, — возразил потрясенный мистер Читтервик. — Просто кое-что перепутала, вот и все.
— А эти часы… Видимо, инициалы нацарапали вы?
— Нет, миссис Палмер: Мы решили, что почерк должен быть женским. Конечно, мисс Норвуд никогда не дарила ее мужу часов.
— Само собой. А потом вы спрятали их. Повторяю: никогда бы не поверил, что вы способны на такое. Вы же рисковали!
— Как видите, пришлось, — отозвался мистер Читтервик. — Палмер ни в чем не виноват. Я боялся, что его приговорят к пожизненному заключению. А сказать правду он не мог, как и Тодхантер. Представьте, каково было бы умирать Тодхантеру, зная, что его жертва тщетна и что Палмер до конца своих дней просидит за решеткой!
— Тодхантер знал, что Палмер невиновен?
— Ну разумеется, потому и тревожился за него.
— И знал настоящего убийцу?
— Не мог не знать. И восхищался им.
— Ялик у берега… — задумчиво произнес Ферз.
— Да, так она попала в сад. Наверное, надела брюки. Если не ошибаюсь, в наше время брюки — обычная принадлежность дамского гардероба.
— Сколько человек знают правду?
— Кроме нас — только трое. Мистер и миссис Палмер, и, конечно…
— Стало быть, Палмер все знал?
— Конечно, с самого начала. Потому и встал вопрос с револьвером.
— Я всегда думал, что с револьвером дело нечисто. И все-таки я не понимаю, зачем Палмер принес его в квартиру тем утром.
— Все было иначе, — мистер Читтервик в порыве откровенности склонился над столом. — Палмер принес туда револьвер несколькими днями раньше, но не знал об этом. Дело в том, что миссис Палмер изводилась из-за мисс Норвуд. Она знала, что ее муж — вспыльчивый человек, и решила на всякий случай убрать револьвер подальше от него. Поэтому она позвонила сестре и попросила взять оружие
— Так вот почему он примчался туда так рано!
— Действительно. Думаю, он сразу понял, кто застрелил мисс Норвуд. К счастью, он не потерял головы и только просил сестру и мать говорить полиции, что они провели дома весь воскресный вечер. Полицейские поверили им.
— А мистер Тодхантер пытался поменять револьверы местами, чтобы изъять из семьи Фарроуэй опасное оружие и заменить его безопасным, как и говорил Бэрнс?
— Именно так, но конечно, объяснить это Палмеру он не мог. Боюсь, Палмер недооценил Тодхантера, принял его за назойливого любителя лезть не в свое дело. Только гораздо позже Палмер понял, что задумал наш друг.
— Во время того же визита Тодхантер вступил в некий сговор с миссис Фарроуэй?
— Ему пришлось пойти на это. Она знала, что Тодхантер пытается помочь им, но не предполагала, что он готов на такие жертвы.
— Почему же они допустили, чтобы Палмер попал на скамью подсудимых?
— Никто из них и не думал, что его признают виновным. Он сам навел на себя подозрения, сообразив, что именно из-за его глупости погибла мисс Норвуд. Он всеми силами пытался выгородить истинного убийцу — даже если придется погибнуть самому… Но она, — продолжал мистер Читтервик, — не желала таких жертв. Видимо, родным было нелегко заставить ее молчать. Она все порывалась выступить с разоблачением. Я… имел с ней пренеприятную беседу.
— Вы?
— Да, я. Однажды я навестил ее, объяснил, что знаю правду, и попросил не мешать Тодхантеру. Боюсь, мне пришлось выражаться весьма высокопарно, виновато признался он, — чтобы переубедить ее. Кажется, я твердил о том, что он стремится принести пользу людям, пожертвовать собой ради их спасения, чего он не мог сделать при жизни… Словом, мне пришлось нелегко, — мистер Читтервик тяжело вздохнул, вспоминая злополучные полчаса.
— Так-так… — Ферз вертел в руках бокал. — Полагаю, всей правды мы никогда не узнаем. Взять, к примеру, того сержанта… Во время допроса в суде я искренне посочувствовал ему. Но ведь он был прав? Из револьвера Тодхантера и вправду никто не стрелял?
— Конечно! Господи, это же был откровенный блеф. Наш друг приложил немало стараний, чтобы ему поверили.
— Только потому, что присяжные оказались сентиментальными, иначе он бы так легко не отделался, — Ферз улыбнулся. — Кстати, он и вправду выбросил ту самую пулю?
— О да. Бэрнс ошибся только в предположении насчет пули. Тодхантер выбросил ее в реку в роковой вечер, и это спасло его. Если бы пулю нашли, всем сразу стало бы ясно, из какого револьвера застрелили женщину. К счастью, Тодхантер все предусмотрел, хотя еще и не знал имени убийцы. В этом ему просто повезло.