Суд истины
Шрифт:
Стремясь смыть с себя остатки напряженного дня, я направляюсь в ванную, поражаясь великолепию, которое меня ожидает. Стены и пол выложены бежевой мраморной плиткой, создавая теплый оттенок во всем пространстве, и мой взгляд устремляется к огромной ванне в центре комнаты.
Это заманчиво, действительно заманчиво, но у меня нет сил тянуть с этим. Я хочу принять душ, надеть пижаму и свернуться калачиком под простынями. Возможно, спрятаться под ними — более подходящий термин, но я отказываюсь копаться в этой
Вместо этого я обращаю свое внимание на душ прямо перед собой. Он достаточно большой, чтобы за стеклом могли разместиться по крайней мере три человека, с несколькими насадками для душа, нависающими над ним, и струями, выходящими сбоку.
Черт.
Странно думать, что когда-то я жила здесь в детстве, потому что сейчас это кажется почти ошеломляющим из-за того, насколько здесь богато. К счастью, циферблат достаточно прост, и через мгновение вода стекает каскадом с дождевых насадок для душа.
Снимая одежду, я бросаю ее в желоб для белья на другой стороне ванной, рядом с туалетным столиком и большим зеркалом, по краям которого мягко мерцает лампочка.
Я беру плюшевое полотенце из шкафчика рядом с ним, прежде чем встать под горячую струю воды. Я позволяю брызгам попадать мне в лицо, откидывая голову назад, наслаждаясь теплом. Используя свою магию, я расплетаю косу до тех пор, пока мои волосы не падают лениво по спине.
Сосредоточившись на текущей задаче, я методично выполняю задачи по мытью волос и тела, пока звук падающей воды снимает напряжение, которое сохраняется в моих мышцах.
Я знаю, что с меня хватит, в тот момент, когда мои мысли начинают возвращаться к проблемам, с которыми я столкнулась сегодня. В основном те, которые остаются нерешенными и касаются того факта, что Клементина вызывает дополнительные проблемы, поэтому я выключаю душ, кутаюсь в толстое полотенце и подхожу к туалетному столику.
Пара розовых шелковых пижам, сложенных на туалетном столике, ждут меня. Я хмуро смотрю на них, когда осторожно подключаюсь к своей магии воздуха, чтобы вытереться, прежде чем выбросить полотенце. Надевая новую одежду, я еще больше хмурюсь, глядя на себя. Провожу руками по мягкому материалу, но это не помогает, и, думаю, это потому, что я бы не выбрала их для себя. Они не кажутся моими, но, по крайней мере, удобны. Только я понятия не имею, откуда они взялись.
Сегодня Арло занимался поиском шеф-повара и уборщицы, будто я не могу позаботиться о себе сама, а теперь, похоже, кто-то еще занимается моей одеждой. Нам придется об этом поговорить, но это уже вопрос завтрашнего дня.
Сегодня ночью мне нужно понять, как я смогу уснуть в этих простынях одна.
С тяжким вздохом я оставляю волосы распущенными и возвращаюсь в спальню, молча упрекая себя за то, что так привязалась. Мне не ненавистны мои сильные чувства к ним, но тот факт, что я страдаю без их присутствия или жажду, чтобы они были рядом, сводит меня с ума.
Вместо того, чтобы в гневе направиться прямо к кровати, меня тянет к окну.
Мерцают огни, и деревья шелестят на ночном ветерке, пока я глазею на город, по мощеным улицам которого я так долго бродила. Все изменилось за одну ночь. Этого нельзя отрицать. Сейчас, оглядываясь назад, все кажется таким поспешным и бурным.
Звук поворачивающейся ручки позади меня отвлекает меня от вида. Оглянувшись через плечо, я оборачиваюсь и вижу, что в комнату входит Броуди с усталым выражением в глазах. Его взгляд немедленно находит мой, и я поворачиваюсь, чтобы закрыть окно, прежде чем броситься к нему.
Он готовится к моему приближению, заключает меня в объятия и осыпает мою кожу резкими поцелуями. — Вот и мой Кинжал, — выдыхает он, как будто весь день задерживал дыхание.
Я хочу потеряться в нем, быть окруженной им с головы до ног, но сначала нам нужно решить кое-какие вопросы.
Откидываясь назад, я кладу руки ему на плечи и смотрю на него снизу вверх. — Что ты узнал?
Он тут же качает головой, целуя изгиб моей шеи там, где она переходит в плечо. — Никаких разговоров о работе в этих четырех стенах, — настаивает он, откидываясь назад и крутя пальцем, указывая на комнату, в которой мы находимся, и я хмурюсь.
— Не скрывай ничего от меня, — умоляю я. — Я и так уже достаточно много времени провела не в курсе событий, не усугубляй ситуацию, — добавляю я в отчаянии, наблюдая, как его глаза ищут мои, прежде чем он хватает меня за руку.
В следующий момент меня тянет к двери спальни, замешательство борется с моим любопытством, когда он вытаскивает меня в коридор, закрывая за нами дверь.
— Что ты делаешь? — Наконец спрашиваю я, когда он отпускает мою руку, только для того, чтобы прижать меня к стене рядом с дверью.
— Говорю тебе то, что знаю, только не в этих четырех стенах, — заявляет он, подтверждая, что в спальне запрещено разговаривать о работе.
Отмечено.
— Я разговаривал почти со всеми магами, у которых может быть информация о моем отце, но, похоже, он был гораздо более замкнутым, чем я ожидал. Также похоже, что он сжег много мостов в своем стремлении помочь Совету, и к концу он практически стал изгоем в сообществе магов, — объясняет он, потирая затылок.
— С тобой обращались точно так же? — Спрашиваю я, беспокойство зарождается у меня в животе, но, к моему удивлению, он качает головой.
— Нет, по большей части нет, но во многом доверие или готовность доверять мне, по крайней мере, проистекает из моей связи с тобой.
Мои брови поднимаются в замешательстве. — Со мной?
Он кивает, уголки его губ приподнимаются с намеком на веселье, но то, что я чувствую, в основном гордость. — Они верят в тебя, Кинжал, а это значит, что моя связь с тобой делает меня достойным в их глазах.