Суд короля

Пауэлл Э. М.

Кэтрин раскачивалась и мычала, сложившись почти вдвое.

— Госпожа Дин, — сказал Стэнтон, — поверьте, я никак не хотел приходить сюда с такими страшными известиями.

— Мы этого тоже не хотели, сэр, уж поверьте.

Стэнтон снял с плеча сумку с инструментами камнетеса и опустил его к ногам Эдит.

— Там, кажется, молотка не хватает, — тихо сказал он.

Эдит беспомощно заморгала, кивнула и покрепче прижала к себе ребенка.

— А паломническая ладанка тоже там? — вдруг раздалось со скамейки.

— Ладанка? — переспросил Стэнтон. — Я ее не

видел.

— Томас носил ее на шее, — продолжала Кэтрин, — серебряная. Из Кентерберийского собора. Мы ее там и купили. В форме ларца с головой святого Томаса Бекета, — на ее щеках вновь заблестели слезы, — чтобы защищала в пути. Чтобы Томас Бекет защищал моего дорогого Томаса…

— Мне жаль, — вновь повторил Стэнтон. — Я ее не видел.

Кэтрин зарыдала.

— Уходите, сэр. Пожалуйста, — сказала Эдит.

Он вышел, не без труда протолкнувшись через собравшуюся у порога толпу любопытных.

Надо было как можно скорее возвращаться в Клэршем — и разбить там сердце еще одной женщины.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

— Вот видите, каким искусным мастером он был, Барлинг. — Осмонд повел рукой над свежеположенным полом алтаря в пустой клэршемской церкви.

Снаружи шумел ливень, но, в отличие от усадьбы Эдгара, внутрь не просачивалось ни капли.

— У Дина были золотые руки, — кивнул Барлинг. — Я рассмотрел все это еще вчера на похоронах. Какая жестокая нелепость, что на этот пол поставили гроб с его же телом.

Осмонд поджал губы и закивал, отчего щеки его затряслись.

— Воистину нелепость. Хотя должен признаться, что сам я на вчерашней заупокойной мессе мало что замечал. Ну, кроме причитаний Агнес Смит — их мудрено было не услышать.

— Да уж, хотя этого стоило ожидать. Столько смертей близких за такой краткий срок…

— Господь посылает нам испытания, Барлинг, — Осмонд изобразил на лице скорбь, — а почему, мы и не знаем. — Он жеманно перекрестился. — Однако вы сказали, что хотите поговорить со мной наедине. Может, пойдем в дом?

— Мы здесь одни, сэр священник.

— Да, пожалуй. — Однако Осмонд все равно направился к дверям. — У меня дома будет удобней, да и перекусить можно.

Барлинг пошел следом, бросив последний взгляд на пол. Он знал, как сильно многие камнетесы гордятся тем, что созданное ими переживет их самих и будет прославлять Господа спустя годы после того, как их не станет. Клерк мысленно пожелал, чтобы плоды трудов Томаса Дина еще долго радовали людей.

Выйдя из церкви, он застал Осмонда под сводом крыльца, укрывшим священника от яростного ливня, который громко молотил по листьям обрамляющих кладбище деревьев.

Настоятель заметно повеселел:

— Очень рад, что вы наконец-то посетите мой дом. Вон там наш десятинный амбар. Полнехонек, кстати.

— Отличное здание, сэр священник. Как и ваш дом.

Выстроенное из камня строение венчала дорогая сланцевая кровля.

Осмонд широко улыбнулся:

— Тогда давайте постараемся побыстрее туда добраться. Не хочу, чтобы переодеваться пришлось.

Они спешно зашагали

по вымокшей дорожке из аккуратно насыпанного гравия к широко распахнутым входным дверям.

— Но вообще-то все достаточно непритязательно, — добавил Осмонд на ходу, — дабы соответствовать избранному призванию.

Барлинг не ответил. Войдя, они первым делом стряхнули воду с одежды.

Хотя усадьба Эдгара была гораздо больше, она пребывала в упадке, хаосе и разладе. В доме племянника лорда все было иначе.

Главное помещение с высокими потолками было сухим и просторным. Камыш на пол, судя по всему, положили совсем недавно, и он еще не утратил своего запаха. Штукатурку стен украшал замысловатый узор из красных и желтых квадратов со вписанными в центр каждого голубыми цветами. Над огромным камином висели большие картины со сценами из жизни святых. Богато расписанные холсты поблескивали золотом, как и висящее по центру между ними массивное распятие. Длинный резной сундук мягко светился отполированной воском поверхностью — в ней отражалась большая ваза с несколькими пучками свежих ароматных роз. Расставленные вокруг длинного стола кресла были обиты прекрасной тканью. Осмонд опустился в одно из них, жестом приглашая сесть и Барлинга.

— От такой жары я совсем плох стал. — Священник лихорадочно обмахивал свое лицо рукой. — И дядя наверняка от нее же слег.

Барлинг воздержался от прямого ответа. Он уже успел привыкнуть к утренним похмельям Эдгара.

— И правда жарковато, сэр священник, — сказал клерк, рассматривая убранство стола. — Даже дождь жары не поубавил.

Мало того что стол буквально ломился от самого разного мяса и сыров, пудингов и отличного хлеба, так еще и каждая тарелка, блюдо и кубок мягко поблескивали серебром. Даже тазы для омовения рук с плавающими в них лепестками. Сэр священник явно предпочитал в этой жизни все лучшее.

Стоило клерку со священником вымыть руки, вбежал слуга в бурой тунике из домотканой холстины и брэ.

Барлинг склонил голову для молитвы, Осмонд последовал его примеру, но свое быстрое бормотание завершил первым.

Слуга подошел к Барлингу, чтобы наполнить вином его кубок, но клерк жестом остановил его и кивнул на другой кувшин:

— Я выпью воды.

— Вы не пьете вина, Барлинг? — Глаза священника превратились в щелочки на мясистом лице, когда он припал к своему кубку.

— Нет, сэр священник, но это и не так уж важно, — клерк отломил кусок хлеба и выразительно взглянул на слугу. — Как я уже говорил, мне хотелось бы поговорить с вами наедине.

— Оставь нас, — кивнул Осмонд слуге, который немедля удалился с поклоном. — Добрый слуга. Работящий. Надежный. И хозяина своего в обиду не даст. — Он вновь помрачнел. — А это по нынешним временам особо важно. В жизни не думал, что доживу до такого в Клэршеме. Так о чем же вы хотели говорить со мной наедине? Вас что-то тревожит?

— Нет, сэр священник. Просто надеюсь, что вы сможете пролить немного света на недавние события.

— Только не я. — Осмонд комично вытаращил глаза. — Я потрясен всем этим не меньше остальных.