Судьба королевского наследника
Шрифт:
Кивнув, мы заканчиваем и выходим на лед, выполняя несколько небольших разминочных упражнений, прежде чем поработаем над защитой в зависимости от следующей команды, с которой мы играем. Опять же, пустая трата гребаного времени, когда они люди.
Не успеваю я затормозить, как кто-то врезается в меня сзади.
Резко разворачиваясь, я сталкиваюсь лицом к лицу с Зиком.
Я срываю шлем, и он с резким стуком падает на лед.
Зик откатывается назад с ухмылкой и поднятыми ладонями.
— Виноват. Не смотрел, куда
Уголок его рта приподнимается, и он смещается, проскальзывая мимо меня.
Я позволяю ему отойти на четыре фута, достаточно далеко, чтобы он подумал, что я промахнулся, прежде чем набрасываюсь и использую свою силу. Он чертовски одарен, поэтому конечно, перескакивает через это в последнюю секунду… Но это именно то, чего я хотел.
Когда он вскакивает, я использую свою скорость, чтобы встать, и его шея прижимается прямо к моей открытой и ждущей ладони.
Используя цирокинез, я манипулирую льдом, приподнимаясь и забавы ради формируя сделанный из ледника кулак, и обрушиваю его на него. Лед трескается и разбивается о его гребаное лицо, и красный цвет окрашивает ледяной синий пол.
Зик вскакивает, кровь стекает по его лбу на подбородок, заляпывая всю форму.
— Ты заплатишь за это.
Мой рот кривится, и я подхожу ближе, руки по швам, и ничего больше… если бы только он не был таким слабаком, чтобы принять удар на себя. Или, может быть, он умнее, чем я думал.
Нажить врага Лорда — значит нажить четырех врагов Лордов, а он уже угрожал мне.
Зик не может вынести всех устремленных на него взглядов и своего разбитого лица и открывает рот, за секунду до того, как совершить ошибку.
Конечно, тренера чувствуют это, гребаные эмпаты.
— Хватит! — кричит наш главный тренер. — Сильвер, тащи свою задницу сюда и разбирайся с Зиком. Зик, просто… будь чертовски умнее.
— Да, Зик, будь умнее, — насмехается кто-то, а затем водяной Фейри убирает беспорядок, пока мы занимаем позицию.
Крид переводит ухмылку с меня на Сина, а я ухмыляюсь Ледженду.
Это. Это прямо… пожалуй, единственная чертовски приятная вещь, которую может предложить это место.
Время на льду с моими братьями.
И маленькая голубоглазая, беловолосая…
Нет.
Абсолютно, блядь, нет.
Семнадцать
Лондон
— Я собираюсь притвориться, что ты не бросал нас на вечеринке, на которую заставил пойти в субботу, — говорю я Джасу, когда тянусь за аметистовой сферой на верхней полке.
Я рада, что пропустила вчера вечером откат команды Бена. С
— Я правда этого не делал.
Самое худшее в Джастисе то, что я верю ему. Я верю, что он неплохой человек и что он бы просто не оставил своих друзей на долбаной вечеринке наедине с людьми, которых они не знают. Не говоря уже о том, что мы понятия не имели, где находимся, с тех пор как въехали с гребаными повязками на глазах.
— Ну, в любом случае, — я наконец дотягиваюсь до тяжелого шара и по пути провожу салфеткой из микрофибры, — думаю, я повеселилась.
Подойдя к прилавку, я начинаю полировать камень лавандового цвета. Я невысокого мнения об аметисте. Он не такой самодовольный, как розовый кварц, но все же не для меня. Мне нравятся более темные камни. Такие, которые предлагают защиту в той же степени, в какой они говорят вам обо всем, что в вас плохо, чтобы вы могли это исправить. Однажды я уговорила Бена провести со мной медитацию «Работа с тенями», и хотя в душе он христианин, он все равно попробовал это со мной. Всего на две минуты.
— Да, я тоже, — он просто начинает считать деньги в кассе. — Извини, я отключился. Я, честно говоря, думал, что у вас с Беном все в порядке. У Бена, похоже, была маленькая игрушка на ночь, а ты, похоже, была занята… — он обвел руками помещение. — Чем бы ты там ни занималась.
В его словах есть смысл, и румянец, заливающий его бледные щеки, говорит мне, что он точно знает, что я делала.
— Верно, — говорю я, ставя только что отполированный кристалл на подставку. — Но, честно говоря, чем бы ни был тот порошок, который ты дал нам той ночью, он надолго выбил меня из колеи.
Я возвращаюсь к полке, приподнимаясь на цыпочки.
— Клянусь, я видела парящих в воздухе людей. — Я делаю глубокий вдох. — Я имею в виду, видела, типа, животных и прочее дерьмо. Думаю, что я действительно сильно надралась. Что бы ты мне ни дал, я не могу принять это снова.
Джастис мрачно усмехается, и я смотрю, как он исчезает в задней комнате. Я не шутила, когда сказала ему, что больше никогда не хочу ничего подобного. Помимо всего того случайного дерьма, которое я увидела пока была на нем, это также, казалось, усилило мои кошмары. Как будто мои кошмары были недостаточно плохими.
Джастис появляется с новой коробкой того, что его мать распаковала на этой неделе.
— Я знаю, и говорю, что сожалею, — он ставит коробку на прилавок, просматривая запасы на эту неделю. — Может быть, я смогу загладить свою вину?
Маловероятно.
Есть причина, по которой Бен мой единственный настоящий друг, я трахаюсь только с теми, кто любит все или ничего, и что ж, он пока единственный, кого я нашла.
Джастин официально относится к категории «ты-норм-и-мы-тусим-но-на-этом-все».