Судьба открытия
Шрифт:
Марта-Каролина Клэр живет в Базеле. Когда Глебову случилось переехать в Базель, он познакомился с ней. Больше того, ему временами казалось, что он ее по-настоящему, как женщину и друга, полюбил. До сих пор он ее часто вспоминает. Молодая работница небольшой часовой фабрики, она с какой-то врожденной, свойственной ей тонкостью сумела вникнуть в самые глубины его устремлений. Прощаясь с ним, она сказала: «Что для вас маленькая Марта? Но я буду с вами мыслями всюду. Я верю в вас. Я верю в вашу революцию. И если вам станет трудно, подумайте обо мне.
В детстве у Глебова были особые счеты с царем. Как клятву, он наизусть читал себе крамольные пушкинские строки. Ему мечталось о восстании, о мятеже; он представлял себя не то сподвижником Марата, не то одним из атаманов в вольнице Степана Разина. И это ощущение восставшего народа, такое яркое в детской фантазии, теперь обогащенное всем тем, что он узнал за жизнь, пробудилось у него и сейчас. Длинной вереницей за ним идут люди, поднявшиеся на борьбу. Степь широка. А впереди — бои, и за боями — воля.
По рекомендации Петроградского Совета, подавляющим большинством голосов отряд выбрал его своим командиром. Люди вверили ему собственные жизни. Лучше чем кто-нибудь другой, Глебов понимал, как велик положенный ему на плечи груз. Однако именно сюда в тревожный час его определила партия. Республика в опасности! И он теперь, повернувшись на ходу, озабоченно оглядывает растянутую по степи красногвардейскую колонну.
Уж слишком растянулись. Надо собрать колонну покомпактней…
А снегопад как-то вдруг прекратился. Вдалеке виднеются украинские хатки. Нельзя, чтобы красногвардейцев прежде времени увидел кто-нибудь, связанный с казаками. Успех возможен только при условии внезапности, если переход удастся сделать в полной тайне.
Потапов сказал Глебову, что параллельно их маршруту степь прорезает очень длинный овраг. Пока не свечерело, нужно бы воспользоваться этим, свернуть туда и продвигаться всем отрядом в глуби его, по дну.
Минут пять спустя они уже шли в глинистом ущелье. Путь тяжелый: кустарник, ямы, камни под ногами, сугробы выше колена.
Оставив Потапова в голове колонны, Глебов поднялся на косогор и задержался, чтобы пропустить отряд мимо себя. Он окликал людей по фамилии, торопил их («Подтянись! Не отставай!»), подбадривал.
На нем штатское пальто, перехваченное офицерским поясом с ремнями. На висках, из-под шапки, — серебряная проседь. Усы коротко подстрижены, и они тоже слегка отсвечивают серебром.
Наконец мимо него прокатились первые из обозных саней. За ними вторые и третьи. Трудно в этаком бездорожье. Лошадей ведут под уздцы. По нескольку красногвардейцев, навалившись, подталкивают сзади каждый воз.
Среди идущих за санями Глебов, неожиданно заметил мальчика. Лет двенадцати-тринадцати, шустрый, черноглазый, одетый в какую-то заплатанную женскую жакетку. Откуда он взялся? Мальчик суетится больше всех, забегает то с одного бока, то с другого, упирается в сани плечом, с ухваткой заправского кучера понукает
Когда эти сани приблизились, Глебов крикнул ему:
— А ну-ка, подойди сюда!
Сани еле проходили в узком овраге. Протиснувшись к оглоблям, мальчик азартно поощрял коня:
— Но, но! Давай, давай!.. — и тут же с досадой отмахнулся от Глебова: — Ой, дядя, некогда мне, видите!
Глебов спустился на шаг. Схватив мальчика за локоть, оттянул к себе, на косогор.
— Откуда ты? Как попал к нам? — спросил он. — Как тебя зовут?
Мальчик сердито сверкнул глазами и не без достоинства ответил:
— Петр Шаповалов меня зовут. Руку пустите, чего вы!..
Отпустив его локоть, Глебов посмотрел на него с особенным, новым вниманием. Улыбнулся:
— Вот ты какой! А все-таки мне объясни: почему ты очутился здесь, Петр Шаповалов?
— С Потаповым я. Потапова знаете? Он к вам делегат.
Последние сани, разгребая отводьями снег, тяжело проскользили мимо. За ними шли красногвардейцы-моряки, составлявшие арьергард отряда.
— Ну, пойдем догонять, — сказал Глебов Петьке. — А кем Потапов приходится тебе?
— Потапов? Он меня грамоте учит. А так он мне никто.
— Ага, значит, никто… Но это хорошо, что грамоте!
Двигаясь теперь быстрей колонны, они вдвоем пробирались по неудобной крутизне. Чтобы тут идти, надо было то уцепиться за ветки куста, то опереться ладонью о глиняный откос. Однако они опередили уже арьергард и стали обгонять сани за санями.
Глебов подумал, что со стороны Потапова по меньшей мере неосмотрительно взять с собой такого паренька. Нужно не забыть при первой же возможности отправить мальчика к родителям. Из первого поселка, куда они придут.
А Петька приглядывался к человеку, с которым он сейчас столкнулся. Почувствовал в нем что-то внушительное и в то же время располагающее к себе. Хотел задать ему вопрос, не командир ли он случайно, но постеснялся. Вместо этого спросил:
— А наган у вас самовзводный?
— Самовзводный, — весело ответил Глебов.
Они поравнялись с серединой обоза.
Петьке уже пора спуститься к саням, и он заявил об этом вслух, даже прихвастнул:
— Без меня совсем запарились, гляньте — опрокинут сани… Мне тут самая работа!
Между тем он почему-то продолжал и продолжал идти за Глебовым. Вдруг притронулся к его рукаву:
— Дядя, случаем не знаете, вам в отряде красногвардейцев не надо? Вот меня бы приняли — я бы согласился.
Глебов посмотрел с улыбкой — правда, не обидной — и только потрепал его легонько по затылку:
— Ах ты, этакий-сякой, Петр Шаповалов!..
6
Еще осенью до Петьки дошли разговоры, будто слесарь Потапов на «Магдалине» собирает для Красной гвардии оружие.