Судьба принцессы
Шрифт:
Заставив себя не поддаваться панике (он никогда этим не занимался, не потерял рассудок и сейчас), Вадерион отправился к единственному, кто мог спасти Элиэн — к ней самой. Она обнаружилась в своих покоях, одетая и причесанная, собранная и готовая хоть сейчас вести светскую беседу, вот только его больше не обманывала ее маска, и он видел, какой слабой она была.
— Нам нужно поговорить, — он ненавидел эту фразу всей душой и впервые произносил ее сам. Элиэн послушно кивнула, словно давно ждала этого момента. — Я беседовал с Сайлом.
— Понимаю, — даже голос ее стал бесцветным.
И
— Рассказывай, что происходит, — приказал он, нависая над ней, как утес над деревцем. Но сесть Вадерион не мог — был слишком зол, то ли на себя, то ли на Элиэн.
— Что ты имеешь в виду? — в бесцветном голосе промелькнуло удивление.
— То что ты, по словам Сайла, собралась умереть! — рявкнул взбешенный Вадерион: ситуация выходила из-под его контроля, он буквально чувствовал, как душа Элиэн ускользает от него, как вода проходит через пальцы.
— Я собралась?! — как оказалось, не только он был зол. Элиэн мгновенно вскочила с кресла и, сжав кулаки и ничуть не понижая голоса, принялась кричать: — Я собралась?! Я сделала все, чтобы выжить! Я не виновата, что эта проклятая Судьба вечно подставляет меня! Я столько боролась, столько сделала, столько пережила, чтобы в один миг умереть! Стать, как всегда, ненужной! Убитой!
— Да кто тебя убьет?!
— Ты, — выплюнула она, и в глазах ее был лишь страх.
Глава 6
Ты
Глава 6. Ты
Она никогда его не упрекала, но ее молчаливый страх был в тысячу раз хуже. А Вадерион никогда бы не признался, что он жалел о том, что породил в ней этот страх. Со временем ему стало казаться, что Элиэн изжила его в себе, но сейчас Вадерион внезапно понял, что все это время она лишь загоняла свой страх глубже, пряча от него. Ее убивала не сама Темная Империя, ее убивал он сам.
— Разве я давал тебе повод, чтобы так считать? — холодно поинтересовался Вадерион, прерывая тишину, повисшую после ее шокирующего признания.
Казалось, его тон успокоил и ее. Она превратилась в Темную Императрицу — ледяная, высокомерная и недоступная. Маска, а не живая эльфийка.
— А разве ты давал повод считать иначе? — с улыбкой мертвеца поинтересовалась она, проходя по гостиной. — Вадерион, мы ведь оба знаем, как устроен этот мир: выживает сильнейший. Я — никто. Всего лишь твоя супруга. Ты можешь сломать меня по своему желанию. Сколько бы я не боролась со всей Темной Империей, я буду никем, пока ты не скажешь иначе. Моя жизнь всегда будет зависеть лишь от тебя, а ты, согласись, не добрый и не милосердный мужчина. Единственное, что меня может спасти от твоего гнева — или еще хуже, безразличия, — это доказательство моей полезности. Что ждут от супруги? Наследника. Я не успела тебе его подарить — мой отец вновь подвел меня. Что делать со светлой принцессой, которая была залогом достоверности вашего непрочного союза? Союза, который был разорван… Убить, конечно. Зачем обременять себя женщиной, к которой ты испытываешь лишь легкое влечение?
— Легкое влечение? — недобро блеснув глазами, переспросил
— Конечно, — равнодушно пожав плечами, подтвердила Элиэн. — Ты ведь увлекся мною не просто так. Я приложила много усилий, чтобы ты меня заметил. Я изменила в себе почти все. Я убила слабость, которую ты презирал. Я научилась лгать и притворяться, как ты и желал. Я стала одеваться красиво, даже роскошно, в твой цвет, и ты перестал отводить от меня взгляд. Я начала дерзить тебе чаще, тщательно дозируя свою речь, наблюдая за твоей реакцией — все, что тебя притягивало, я давала тебе. Я создала образ идеальной для тебя супруги, твоей Императрицы.
Он стоял и пытался даже не осознать, что он сейчас услышал — у него не было проблем со слухом, — он старался принять простую истину, что его провели. Он считал, что раскусил Элиэн, просчитал, увидел суть и полюбил, и только сейчас ему открылась правда — это его просчитали и раскусили. Элиэн, его маленький невинный котенок, не играла в Темную Императрицу, она действительно ею стала и с холодным расчетом соблазнила его, но другими, непривычными ему методами. Она его обыграла — вот что он пытался принять. А когда принял, понял, что все равно ее любит. Любит и восхищается ею — она его превзошла, — и только по сердцу резануло злостью — он был уверен, что его чувства взаимны.
— А ты еще умнее, чем я даже мог предположить, — процедил он, вглядываясь в бледное лицо Элиэн. Он не мог перестать думать о том, что она умирает, что в любой момент она может выскользнуть из его объятий, и ничего ее не удержит. — Ты меня любишь?
Самообладание изменило ей: она вздрогнула всем телом и отвела взгляд. А он довольно улыбнулся — все же она поплатилась за свое коварство, эта была обоюдоострая игра, окончившаяся поражением обоих.
— Ты любишь меня, Элиэн, — самодовольно повторил он.
— И что?! — взорвалась она: глаза ее горели ненавистью. — Да, я влюбилась в тебя! А что толку?! Доволен, что поиграл мною?! А я вот ненавижу эту любовь! Я даже не могу перерезать тебе во сне глотку, чтобы спасти себя! Потому что не могу причинить тебе вред! Что толку от этой любви, когда, как овца, идешь на заклание?!
Она резко замолчала и опустилась в кресло, уронив лицо в ладони. Вадерион стоял, смотрел и ненавидел не ее, а всех тех, кто так долго ломал ее, заставляя бояться собственной тени. К сожалению, в их числе был и он.
Вадерион прошел к ней и опустился на колени перед креслом.
— Так ты все это время боялась меня? Что я убью тебя, когда решу, что ты мне надоела?
— Ты очень нетерпелив и скор на расправу, — с горькой улыбкой ответила она, поднимая на него взгляд. Прическа ее растрепалась, руки безвольными плетьми повисли с колен, а глаза казались совсем-совсем пустыми. — Я не боюсь смерти, Вадерион. Я не боюсь боли и унижений. Я боюсь лишь одного, — прошептала она, — стать твоей рабыней, безвольной куклой. Но я проиграла, и стоило бы поблагодарить Судьбу, что я всего лишь умру. Будь на твоем месте мой отец, он бы так просто не избавился от жены.