Судьба принцессы

Котова Дарья

— Мм, медовые пирожные… Вадерион, ты чудо.

— Это не я, это Гольт, он славится этой дрянью, — проворчал недовольный темный, беря со стола чашку с кофе. Он терпеть не мог не только сладкое, но даже его запах, однако вид облизывающей медовые губки Элиэн ему неожиданно понравился. К тому же он старался делать все, что вызывало у нее положительные эмоции…

…Все началось с той страшной ночи, когда он чуть не потерял свою хес’си. Да, ему — чудом — удалось убедить ее в своей любви, убедить остаться. Да, он всеми силами старался быть рядом и возвращать ей радость жизни. Но он не мог неотрывно следовать за нею — на нем была ответственность за целую Империю. Так что пока он сидел в кабинете, он только и мог, что думать и тревожиться

об Элиэн. Его разрывали на части две его страсти: любовь и долг Императора. И хоть он понимал, что сейчас важнее жизнь его хес’си, он все равно не мог посвятить себя всего только ей. Несколько дней прошли в муках — он до безумия боялся оставить ее одну, — пока ему не пришла в голову идея. Вадерион решил показать Элиэн свою Империю. В поездке он сможет присматривать за ней намного лучше — это раз. Проверит дальние провинции — это два. Позволит Элиэн развеяться и увидеть его мир — это три. Ну и четыре (он в этом не признался, но именно эту причину его котенок назвал сходу) — он хотел банально похвастаться. Все же «здоровая критика» Элиэн иногда бесила его до зубовного скрежета. Впрочем, пока их поездка приносила свои плоды, и его дорогой супруге все нравилось. Особенно медовые пирожные, которыми славился самый восточный город Темной Империи Гольт.

Пока Вадерион расслабленно попивал свою кружечку кофе, размышляя о том, что наместник Гольта явно подворовывает и надо бы его казнить, Элиэн съела все шесть сочащихся горячим медом пирожных и теперь — проклятая сладкоежка! — размеренно слизывала эту янтарную тягучую массу с пальцев.

— Невыносимо, — пробормотал он. — Элиэн, проклятье, хватит так делать.

— Сам вечно ворчишь, что я слишком правильная. Отстань! Не могу упустить ни капли… Обожаю мед. А приличия соблюдай сами!

— Причем тут приличия?! — взорвался Вадерион. — Мне через двадцать минут надо быть в ратуше, а тут ты со своими… — Взгляд его, начинающий загораться алым, уперся в медовые пальцы.

На лице Элиэн промелькнуло сразу несколько эмоций: удивление, осознание, капля смущения, веселье и последним — игривость. Она зачерпнула пальцами мед, натекший с пирожных в кулек, и, словно не веря в то, что делает, прошла к сидящему на кровати Вадериону, опустилась на колени, одной рукой расстегивая ремень.

— Элиэн?! — пожалуй, такого удивления в голосе Темного Императора не слышали давно, потому что его милая, скромная жена — светлая эльфийка! — размазала мед по его возбужденному члену и тут же принялась слизывать.

— Ненавижу мед, — признался Вадерион, тяжело дыша и прожигая взглядом Элиэн.

* * *

Вилеша внимательно смотрела в дальнюю часть стола, где напротив ее свекра сидел брат и его супруга. Элиэн. Признаться, Вилеша была заинтригована. Несмотря на огромную территорию Темной Империи, слухи здесь распространялись со скоростью ветра. Об Элиэн Вилеша слышала многое и теперь гадала, как можно было пустить такие абсурдные слухи! Жена брата была стройной невысокой эльфийкой, и хоть одевалась она весьма недурно, да и держалась хорошо, оставалась слишком светлой рядом с Вадерионом, который всегда выглядел не просто грозно, а устрашающе — он умел одним взглядом остановить толпу и заткнуть любого, даже самого отъявленного темного. Так вот сидящая рядом Элиэн никак не походила на Темную Императрицу, каковой ее называли! Вот только, похоже, так считала только Вилеша, потому что и свекор, и муж общались с этой светлой весьма почтительно. И если поведение Церина было понятно — он тот еще старый интриган, почище Лар’Шера, — то вот Олан…

— Да, места у нас практически непроходимые даже для оборотней, зато виды — изумительные, — распевался соловьем ее муж, расписывая перед

Элиэн красоты буреломных лесов. — Вам надо обязательно побывать на озере Слез. Оно настолько прекрасно, что мы даже не ловим там рыбу.

На этом моменте, кажется, мысленно закатили глаза все — и старик Церин, и его супруга Альге, и младший брат Олана, Барриус. Даже Вадерион глянул на оборотня с насмешкой, и только проклятая Элиэн понимающе кивнула и вежливо согласилась.

— Тебе следует быть повежливее с Императрицей, — отчитывал ее этим же вечером Церин Бурошкур. Старик уже едва ходил, но силы на бесконечные нотации у него находились всегда.

— Я соблюдаю все правила приличия!

— Тогда почему весь дом Бурошкуров судачит о вашей ссоре с Императрицей?!

Вилеша резко качнула головой и отвернулась от свекра. В обычное время они неплохо ладили — лучше, чем сам Олан со своим отцом, — но сейчас их интересы явно пересеклись.

— Какая она Императрица?!

— Такая, которая смогла завоевать Императора, — возразил старый оборотень, опускаясь в глубокое кресло. Это был покрытый морщинами, как печеное яблоко, мужчина со следами было славы. Когда-то он был великолепным воином, приближенным самого Темного Императора, но время берет свое, и даже самое стойкое дерево начинает увядать. Теперь голову Церина покрывала шапка седины, в которой виднелись редкие вкрапления бурой рыжины, а борода была такой же белой, как снег. Руки, которые когда-то с легкостью поднимали тяжелый двуручный топор, сейчас едва могли сжимать трость, да и ноги подводили бывалого воина, зато взгляд его оставался таким же твердым и острым, как в молодости.

— Не забывай, Вилеша, — начал он, сжимая трясущимися пальцами трость, — что теперь у твоего брата есть не только ты. Эта светлая эльфийка далеко не так глупа, как ты думаешь, — продребезжал он и поднял ладонь вверх, призывая помолчать свою уже открывшую было рот сноху. — Я скажу тебе, что увидел острый глаз старого волка — Элиэн очень умна, она сумела подластиться под Темного Императора, а это не удавалось ни одной женщине до нее. Если ты хочешь сохранить расположение брата, то подружись с нею. Уверен, она пойдет навстречу, ведь тоже не захочет ссоры. Я хорошо знал в свое время Императора, он не терпит женских истерик и прочей чуши. Кто из родственниц будет создавать ему больше проблем, та и лишится его милости. Так что ты завтра пойдешь и извинишься перед Императрицей…

Алым пламенем полыхнули глаза темной эльфийки.

— Нет!

— Ты будешь делать, что я скажу! — рявкнул в сердцах Церин. — Иначе мы потеряем расположение Императора.

— Я не буду искать милости брата, — презрительно бросила Вилеша, смерив старого оборотня высокомерным взглядом. — И не буду притворяться, что мне по нраву его жена. Я…

— Всего лишь жена старшего сына главы клана Бурошкуров, Вилеша Бурошкур.

— Я — сестра Императора, а мои дети — его наследники.

— Не скажи этого при брате, иначе лишишься головы. Вадерион Шелар’рис никогда не признает твоих щенков своими наследниками.

— Когда он умрет, его признание будет не нужно, — возразила Вилеша, проходя по гостиной. Дом Бурошкуров, как и все дома оборотней, был сделан полностью из дерева и обставлен тысячью важных мелочей, от бабушкиного ковра до маминых золотых часиков на отцовском комоде. Здесь всегда было тепло и уютно, и когда-то Вилеша именно поэтому сбежала в уютный дом в Медвежьей долине, пытаясь забыть холод черных стен замка родного брата. Но сейчас она уже не была той испуганной эльфийкой, теперь она превратилась в замужнюю леди, в мать и хранительницу очага. Ее толстая тяжелая коса мерно покачивалась в такт шагам, а темно-зеленое платье колыхалось при каждом движении. Вилеша Бурошкур была не красавицей, но что-то в ней всегда притягивало мужские взгляды. То ли это была фамильная гордость Шелар’рис, то ли присущая сестре Императора грация и манерность, то ли какая-то внутренняя красота.