Судьба самозванки

Джонс Амо

Когда я думаю об этом, то замираю, обхватывая себя руками, когда мне сдавливает грудь.

Я этого не знаю. Это было прямо из головы и памяти Найта.

Теперь он буквально вплетен в меня.

Это столь же успокаивает, сколь и отвратительно.

– Значит, этим местом управляет Министерство?
– слышу я свой вопрос, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме непрекращающегося перетягивания каната внутри.

– Мы управляем этим, но они его создали. Это бесконечная тюрьма. Вечный ад, и совсем не веселый, - она поворачивается и с ухмылкой идет назад.
– Возможно,

это не та приветственная речь, на которую ты надеялась, но будь счастлива, что сегодня пещерным дозорным была я, а не Френчи. Он - придурок.
– она протягивает руку, ее ногти накрашены блестящим черным лаком.
– Я Хайде.

Я колеблюсь, задаваясь вопросом, должна ли я выложить все свое дерьмо, с тех пор, как меня наебали и привела сюда.

Найт наебал меня и привел сюда…

Буквально.

Я сглатываю.

– Я выросла, как Лондон, но мое Одаренное от рождения имя Виллайна… Лакруа.

Ее брови подпрыгивают.

– Ну… некоторые из них определенно убьют тебя, но опять же… ты не можешь на самом деле умереть здесь, поэтому, - она пожимает плечами, обнимая меня рукой.
– Пойдем познакомимся с остальными, маленькая Убийца, но ты, возможно, захочешь иметь это.

Хайде передает мне маленький нож, который я не видела, как она вытащила, и поворачивается лицом вперед.

– Свежая кровь!

Черт.

Двадцать четыре

Найт

Приглушенные звуки раздаются вокруг меня, но мои глаза не открываются.

Тьма, новая, более тяжелый вид, чем я привык, просачивается в вены, давя на меня, пока я не превращаюсь в черную пустоту. Опустошенный и изголодавшийся по чему-то, чего больше не существует.

Я, блядь, умираю. Или часть меня умирает, и это крадет мои силы, одно воспоминание за другим. Это не похоже ни на что из того, что я исследовал, когда связь разрывается или отвергается. Когда это происходит, отвергнутый сходит с ума, теряется в жажде крови или совершенно, блядь, дичает. Как будто Лондон была на пути к становлению, прежде чем я стер себя из ее памяти.

Это никогда не было доказано, но шепотки в Рате гласят, что именно так родился Убийца - мужчина, брошенный женщиной, которую подарила ему судьба. Это имеет смысл, если подумать об этом. По мере того, как проходят дни после разрыва связи, и ненависть к себе превращается во что-то другое, отвергнутые начинают жаждать крови связанных. Они пируют на тех, у кого привязанные души.

Но это? Я пытаюсь сглотнуть. Эта пустота, опустошающая беспомощность, царапающая мои органы, не является разрываемой связью.

Это результат смерти хранителя твоей души, окончательное расторжение связи.

Моя пара мертва.

Моя Лондон… мертва.

Тело сотрясается, и я смутно осознаю, что это от чужого прикосновения, но я погружаюсь глубже в свой разум, ища ее. Я исследую глубины своего дара, но все, что я нахожу, это пустую гребаную дыру там, где раньше была

она. Сердце без биения. Небо без звезд.

Король без своей гребаной королевы.

Детка, мне так жаль.

– Найт!

Я вздрагиваю, открываю глаза и вижу размытую, окровавленную версию старшего брата.

– Крид?
– хриплю я, покачиваясь.

Что за черт?

Запястья связаны огнем, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть, к чему я привязан, только чтобы обнаружить ярко-красную веревку, соединяющую меня с потолком.

– Черт. Где мы находимся?

Крид висит рядом со мной, разбудив ногой Ледженда. Я поворачиваюсь и вижу Синнера с другой стороны, пытающегося освободиться от веревки.

– Не могу. Черт.

– Они держат нас на поводке адских псов. То самое дерьмо, которое использовал отец, чтобы обезопасить своих зверей, пока они нам не понадобятся.

– Кто это сделал?

Крид, наконец, пинает Ледженда достаточно сильно, чтобы тот проснулся.

– Я не знаю. Последнее, что я помню, это то, что я засыпаю.

Я просматриваю свои воспоминания, пытаясь вспомнить последнее, что видел.

– Я убил Алекс, затем тело почувствовало, как связь покинула меня, и я… - я зажмуриваю глаза.
– Черт. Тогда я не знаю. Я ничего не помню после этого.

– Я знаю, кто это… - рычит Синнер, наконец, признавая свое поражение.
– Гребаное Министерство. Только у них был доступ к папиным адским псам, и только для них мы являемся гребаной угрозой.

– Мне похуй. Они будут мертвы.

Я оглядываю пространство, пытаясь найти варианты, но притупляющаяся боль в груди отказывается отпускать. Как гребаная постоянная пульсация вины, следы когтей Лондон, которые она оставила на сердце, не имеют шансов исчезнуть. Я не уверен, что хочу этого. Если боль от ее потери - это все, что у меня осталось, то я буду чувствовать это всю оставшуюся жизнь.

– Выхода нет. Если я правильно догадываюсь и это Министерство, то мы заперты в хранилище под залом заседаний, поскольку это единственное место, куда никто не может войти, если вы не являетесь членом Министерства.

– Итак, другими словами… - Ледженд маниакально смеется.
– Мы, блядь, застрянем здесь, пока мы им больше не понадобимся.

– Или убьют нас… - говорю я сквозь стиснутые зубы.

– Какого хрена им нас убивать?
– Синнер спрашивает со стороны, и мне приходится бороться со всем внутри себя, чтобы не сказать им, о чем я думал все это время. Или, может быть, они уже знают. Нет. Они этого не знают.

– Кто-нибудь из вас заметил, какой спокойной стала мама с тех пор, как убили папу?
– я не спускаю глаз с единственной двери в комнате. Жду когда она откроется, когда кто-нибудь из членов Министерства войдет и, наконец, расскажет нам, что, черт возьми, происходит.

Хотели ли они этого с самого начала, - убить нас, ожидая только смерти короля? Возможно. Наиболее вероятно.

– Поподробнее об этом, - Крид пытается повернуться ко мне.
– Ты хочешь сказать, что она поместила нас сюда?