Судьба, судьбою, о судьбе…

Как всегда, в восемь вечера раздался телефонный звонок. Уже готовая услышать голос мужа и его обычные слова: «домываю кисти, одеваюсь и еду домой», (муж у меня художник) я, подняв трубку, вдруг услышала:

— Мадам Бреверн?

Акцент иностранца меня не удивил: мне часто звонят португальские корреспонденты: хотят узнать, что нового вышло в свет в моих переводах, какой роман или повесть у меня на столе и каковы мои планы на будущее. Правда, как правило, произнеся первые слова, они тут же переходят на португальский. Однако мужской голос

— С вами говорит Жорж де… — И он назвал мою фамилию.

От неожиданности я онемела — и стала ждать, что последует дальше.

— Я гражданин Франции, но мои родители родом из России. И я очень хотел бы, если вы, конечно, сочтете возможным, поговорить с вами.

Обретя дар речи, я, по-моему даже с явным укором (у меня ведь в России даже тезок никогда не было и нет!), спросила:

— Уж не тот ли вы Жорж Бреверн, которому я десять лет назад, едучи в Париж в составе группы российских писателей, отправила письмо на улицу Сент-Оноре в надежде на встречу, но ответа не получила?

— Нет, нет! Тот Бреверн, который жил на Сент-Оноре, насколько я знаю, давно умер. Я живу на бульваре Перейр. И знаком с Владимиром, вашим братом, ну и с его семьей, конечно, которую всегда навещаю, когда бываю в Москве.

Услышанное поразило меня нисколько не меньше, чем фамилия звонившего. С Владимиром и его семьей мы с мужем общались редко, но в случаях, подобных этому, ему следовало бы позвонить мне.

— Владимир, — продолжал он, почувствовав мое смятение, — рассказал мне прискорбную историю вашего отца!

Эти слова я пропустила мимо ушей, стараясь осознать происходящее и понять, чего же от меня хотят.

— Ваш брат очень похож… вернее, очень напоминает мне моего деда Николая. И я хочу сказать, что мы с вами, вполне возможно, родственники.

— Ну, по большому счету, мы все братья и сестры во Христе, не так ли? — ответила я, стараясь держать оборону.

— Так, так, но мы, возможно, близкие, даже очень близкие родственники. — Слово близкие он произнес подчеркнуто. — И ваш отец Эдуард Николаевич…

— Мой отец — Иоганнес Эдуард Николаевич…

— Да, да, я это узнал совсем недавно…

«Интересно, — подумала я, — откуда? Знакомство с Владимиром таких знаний дать не могло: у него одно отчество — Эдуардович».

— Так вот… Иоганнес Эдуард Николаевич Бреверн, похоже, помогал в начале тридцатых годов моему отцу, вернее нашей семье, выехать из России.

«О боже! Что это? Уж не мистификация ли?» — подумала я.

— Простите, вы сказали, что родились в Париже, но вы так хорошо говорите по-русски!

— По-русски меня, моих сестер и брата обучала русская бабушка с материнской стороны. Она хотела, чтобы мы не забыли язык своих русских предков. К тому же в Париже я окончил Школу живых восточных языков.

— А как вы нашли семью Владимира?

— Нет, семью Владимира я не находил? а меня находил, нашел, — поправился он, — сын Владимира, ваш племянник Андрей. Нашел, будучи в Париже, по парижской телефонной книге, и позвонил, и попросил о встрече.

— А как вы нашли меня? Неужели Владимир дал мой телефон?

— Нет, Владимир не дал ваш телефон, он о вас вообще не говорил ни слова.

«Похоже,

— А вот Андрей, когда я его спросил, есть ли еще кто-нибудь из Бревернов в Москве, — сказал, что есть родная тетка, но мы с ее семьей почти не общаемся.

— Ну и как же вы нашли меня? Мистификация какая-то! — вырвалось у меня.

— Почему мистификация, Лилиана, если позволите так называть вас. Я нашел вас в Интернете.

— И что же там написано? — спросила я в изумлении.

И тут он прочел мне текст короткой справки, которую я сама давала о себе и своей литературной деятельности для Посольства Испании перед своей поездкой в 1999 году в Гранадский университет в составе группы испанистов.

— A-а, понятно, — сказала я, а про себя подумала: «Это несколько меняет дело». — И все же…

— Так вот, как я вам уже сказал, похоже, именно ваш отец помогал в начале тридцатых годов семье моего отца Анатолия Николаевича Бреверна выехать из России.

— A-а… так вы Анатольевич?!

— Вы меня знаете?

— Да нет. Просто в нашем Дворянском собрании мне дали о вас кое-какие сведения на французском языке. Подождите минуту, сейчас открою записную книжку. Вот, пожалуйста: — Brevern Georges Anatolievich — chevalier de l’ordre du Merite de la Republique Federale d’Allemagne, decore de Naval Commendation Medaille (USA), ne le 12.01/1943 a Paris, France. Nationalite Francaise. Relig. Orth. Diplome d’Ecole Normale des langues Orientales Vivantes. Officier de Marine — Capitaine de Corvette. Madame Francoise Pavlovna. Boudet 16. Boulevard Perreire — 75017 Paris. France. Enfant: Alexandere (1972) [1] . — прочла я ему по-французски и спросила: — Vous etes d’accord? [2]

— Вы говорите по-французски? — удивился он. — В Интернете ваш французский не указан.

— Так я с ним не работаю.

— А в Дворянском собрании состоите?

— Нет, Бог миловал. Поначалу меня интересовал этот возродившийся институт России.

— Вот как!

— Ну а как же: царя и двора Его Величества нет, а Дворянское собрание есть. Шутка ли! И я, прихватив с собой кое-какие бумаги, отправилась на Знаменку в бывшее помещение Института марксизма-ленинизма, где, после известных вам событий, разместилось Дворянское собрание. Чего у нас в России только ни бывает!