Судьба Убийцы
Шрифт:
Он тяжело шагал, и я медленно следовал за ним. Он заговорил через плечо:
– Смоляной говорит со мной, – сказал он. – Иногда с Элис. Может, с Хеннеси. Иногда с другими, во снах и так далее. Я не спрашиваю, а он мне не говорит. Он не похож на другие живые корабли. Он более своеобразный, нежели чем ... ну, вы не поймете. Вы ведь не торговец. Позвольте мне сказать это. Смоляной никогда не просил поговорить с незнакомцем. Я не знаю, о чем, но понимаю, что он говорит идти к нему. Хранители заключили с вами сделку, но если Смоляной не захочет, чтобы вы были на его палубе, так и будет, – он вздохнул и добавил. – Извините.
– Я понимаю, –
Я позволяю это, - подчеркнул я, когда он вдавил свои чувства в мой разум.
Как будто у тебя есть право отказаться. Ты ступаешь по моей палубе, и я познаю тебя. Какой дракон коснулся тебя?
В сложившихся обстоятельствах лгать было бы глупо.
Дракон вошел в мой сон. Я думаю, что это дракон по имени Синтара, который владеет Элдерлингом Тимарой. Я был близок к драконам Тинталье и Хеби. Возможно, это то, что ты чувствуешь.
Нет. Ты пахнешь драконом, которого я никогда не ощущал. Подойди ближе. Положи руки на поручни.
Я оглядел поручни. Капитан Лефтрин с каменным выражением лица смотрел на реку. Я не мог понять, знал ли он о том, что корабль сказал мне.
– Он хочет, чтобы я положил руки на поручни.
– Тогда я предлагаю вам это сделать, – ответил он угрюмо.
Я рассмотрел их. Древесина была серой, мелкозернистой и незнакомой. Я снял перчатки и положил руки на нее.
Так и есть. Я знал, что почуял его. Ты касался его своими руками, не так ли? Ты ухаживал за ним.
Я никогда не ухаживал за драконом.
Ты делал это. И он утверждает, что ты его.
Верити.
Я не хотел делиться этой мыслью. Мои стены пасовали перед решимостью этого корабля пробиться в мой разум. Я возвел более крепкие стены, пытаясь работать тонко, чтобы корабль не заметил, что я его блокировал, но удивление заставило мою кровь разогнаться. Неужели драконы из плоти и крови действительно считали Верити драконом, который мог претендовать на меня? Я смахнул листья с его спины. Это был тот «уход», который ощутил этот корабль? И если драконы рассматривают Верити как дракона, то и эта баржа считает себя драконом?
Корабль молчал. Затем:
Да. Этот дракон. Он заявил права на тебя.
Наверху Мотли громко каркнула.
Самое сложное в этом мире – ни о чем не думать. Я рассматривал узор ветра и течения на поверхности реки. Я хотел дотянуться до Верити с таким невероятным желанием, которое почти превосходило мою потребность дышать. Прикоснуться к этому холодному камню своим умом и сердцем, почувствовать, что в некотором смысле он оберегал мою спину. Корабль ворвался в мои мысли:
Ты принадлежишь ему. Ты отрицаешь это?
Я его, - я был поражен, узнав, что это правда.
– Я принадлежу
Как будто человек знает, что такое «очень долго». Я принимаю тебя как его. Я отвезу вас в Трехог, как пожелают Лефтрин и Элис. Но ты делаешь это по своей воле. Я не вмешиваюсь в дела человека, принадлежащего дракону.
Было удивительно знать, что живой корабль «принял» меня и поверил, что каменный дракон сделал меня своим. Я не мог понять, как Верити мог отметить меня как принадлежащего ему. Знал ли он, что сделал это? Мне пришло в голову с десяток вопросов, но Смоляной отпустил меня. Будто захлопнулись двери шумной таверны, оставив меня в темноте и тишине. Я почувствовал одновременно невероятное облегчение от этого одиночества и сожаление из-за утраты того, что он мог бы мне рассказать. Я потянулся, но совсем не смог ощутить Смоляного. Капитан Лефтрин узнал об этом тут же, как только я это сделал. Мгновение он всматривался в меня. Затем ухмыльнулся:
– Он закончил с вами. Хотите увидеть, где вы будете ночевать во время путешествия в низовья реки?
– Я, э-э, да, пожалуйста, – изменение в его поведении было столь резким, подобно солнцу, внезапно выглянувшему из-за облаков в ветреный день.
Он повел меня на кормовую часть мимо рубки корабля до двух блочных строений, устроенных на палубе.
– Сейчас они выглядят намного лучше, чем в первый раз, когда мы их использовали. Никогда не думал, что Смоляной будет перевозить столько же людей, сколько ящиков с грузом. Но времена меняются, и мы вместе с ними. Медленно, иногда и без особого изящества, но даже Дождевые Чащобы могут измениться. Это для вас, лорда Ланта и вашего слуги, – на мгновение он неловко замялся. – Было бы лучше, если бы вы и леди имели личные покои, но куда бы я поместил вашу служанку? Девушки с берега, похоже, не рады делить помещения с экипажем, хотя на моем корабле опасности для них не существует. Просто никакой личной жизни. Мы отдали другую каюту женщинам. Я уверен, что это много меньше того, что мог бы ожидать принц, но это лучшее, что мы можем предложить.
– Транспорт – это все, чего мы желаем, и я буду счастлив спать даже на палубе. Это было бы не в первый раз в моей жизни.
– А-а-а, – мужчина заметно расслабился. – Что ж. Это облегчит заботы Элис. Она очень беспокоилась, когда мы получили известия о том, что должны помочь вам с проездом. «Принц из Шести Герцогств! Чем мы будем кормить его, где он будет спать?». И так без конца. Такова моя Элис. Всегда хочет сделать все в лучшем виде.
Он открыл дверь:
– Было время, когда эти каюты были не более чем большими встроенными грузовыми ящиками. Но у нас было около двух десятков лет, чтобы сделать их удобными. Не думаю, что остальные уже побывали здесь, так что вы можете выбрать любую койку, какую хотите.
Люди, живущие на борту судов, знают, как наилучшим образом использовать небольшое пространство. Я приготовился к запаху старого белья, к холщовым гамакам и занозистому полу. Два маленьких окна пропускали дневной свет, и он танцевал по мерцающему желтому дереву. Пара двухъярусных коек, расположенных впритык к стене, не оставляли никакого простора. В каюте приятно пахло маслом, которое использовалось для втирания в дерево. На одной стене вокруг маленького окна были расположены шкафы, ящики и тайники. Пара голубых занавесок откинута от открытого окна, чтобы пропускать свет и воздух.