Судьба Убийцы
Шрифт:
Снова он сделал паузу. Я ничего не говорил. Это было похоже на извлечение осколков из зараженной раны. Он отнял у меня руку и обхватил себя, словно замерз.
– Меня никогда не били родители, Фитц. Не то, чтобы я был послушным и легким ребенком. Нет. Я уверен, что не был. Однако они меня терпеливо поправляли, и это было все, что я ждал от взрослых. Они никогда не оспаривали мои знания о природе вещей. Всегда слушали меня, а когда я рассказывал им что-то новое, они так гордились мной! Мне казалось, я достаточно умен, чтобы задавать Капре правильные вопросы о моих собственных снах и о тех, что я читал. Мои вопросы привели бы ее к неизбежному выводу, что на самом деле Белым Пророком был я.
И
– Что ты должен был извлечь из этого урока? – спросил я в наступившей за этим тишине.
Его слезы пролились, когда он покачал головой.
– Я никогда не знал. Никто никогда не говорил о том, что она сделала со мной. Когда прошло два дня, я похромал в комнату целителя и ждал весь день. Другие приходили и уходили, но меня он не вызывал. Никто, даже другие ученики, не спросил, что случилось со мной. Будто этого никогда не происходило в их мире, только в моем. В конце концов, я начал выбираться на уроки и чтобы поесть. Но мои наставники презирали меня, упрекали за пропущенные занятия и лишали еды в наказание. Меня заставляли сидеть за столом и заниматься уроками, пока другие ели. В один из этих дней я снова увидел Бледную Женщину. Она прошла через зал, где мы собирались, чтобы поесть. Все остальные ученики смотрели на нее восхищенными глазами. Она была одета в зеленое и коричневое, как охотник, а ее белые волосы были заплетены сзади золотой нитью. Так красиво. За ней следовала служанка. Я думаю... оглядываясь назад, я думаю, ее служанкой была Двалия, та, которая забрала Пчелку. Один из поваров поспешил навстречу и дал корзинку Двалии. Затем Бледная Женщина вышла из зала со служанкой, несущей корзину. Проходя мимо меня, она остановилась. Она улыбнулась мне, Фитц. Улыбнулась, будто мы были друзьями. Потом она сказала: «Я. А ты нет». Потом она пошла дальше. И все засмеялись. Переворот в разуме и мыслях был хуже, чем рубцы по всему телу.
Ему понадобилась тишина на какое-то время, и я позволил ему хранить ее.
– Они такие умные, – сказал он, наконец. – Боль, которую они причинили моему телу, была лишь воротами для того, что они могли сделать с моим сознанием. Капра должна умереть, Фитц. Четверо должны умереть, чтобы покончить с разложением Белых.
– Ее слугой была Двалия? Та самая Двалия, что похитила Пчелку? – я чувствовал себя
– Я так думаю. Но могу ошибаться.
Вопрос, который я не хотел задавать, вопрос неразумный, вырвался сам:
– Но после всего... этого, и всего, что ты рассказал мне... ты вернулся с Прилкопом?
– Фитц, я был не в себе. Ты вернул меня из мертвых. Прилкоп был силен и спокоен. Он был так уверен, что сможет вернуть Клеррес на путь надлежащего служения. Он пришел из того времени, когда слово Белого Пророка было приказом для Служителей. Он был так уверен в том, что мы должны делать. И я понятия не имел, что делать с этой неожиданной жизнью, – он горько засмеялся.
– Я вспоминаю подобное время в моей жизни. Баррич принимал все решения за нас.
– Тогда ты понимаешь. Я не мог ни о чем думать. Я просто следовал тому, что он говорил нам делать, – он стиснул зубы, а затем сказал: – И теперь я возвращаюсь в третий раз. И больше всего на свете боюсь, что снова окажусь в их власти, – он внезапно перевел дыхание. Но никак не мог отдышаться. Он начал задыхаться, словно после бега. И едва смог выговорить: – Ничто не может быть хуже этого. Ничто, – обхватив себя руками, он начал раскачиваться. – Но... я... должен... вернуться... я должен... – он дико мотнул головой. – Нужно видеть! – вдруг вскричал он. – Фитц! Где ты! – он хватал ртом воздух все быстрее. – Я не чувствую... Мои руки!
Я опустился на колени рядом с кроватью и обнял его. Он вскрикнул и изо всех сил попытался ударить меня.
– Это я, ты в безопасности. Ты здесь. Дыши, Шут. Дыши, – я не отпускал. Я не был груб, но держал его крепко. – Дыши.
– Я... не могу!
– Дыши. Или ты потеряешь сознание. Но ты можешь себе это позволить. Я здесь. Ты в безопасности.
Неожиданно он обмяк и перестал бороться со мной, и постепенно его дыхание замедлилось. Когда он оттолкнул меня, я отпустил его. Он съежился и обнял колени. Когда он, наконец, заговорил, ему было стыдно.
– Я не хотел, чтобы ты знал, как я боюсь это делать. Фитц, я трус. Я скорее умру, чем позволю им схватить меня.
– Тебе не обязательно возвращаться. Я могу сделать это.
– Я должен вернуться! – он разозлился на меня. – Я должен!
Я тихо сказал:
– Тогда ты это сделаешь, – и с большой неохотой добавил: – Я могу дать тебе кое-что, что ты мог бы нести с собой. Быстрый конец, если думаешь, что ты... предпочтешь это.
Его взгляд блуждал по моему лицу, как будто он мог видеть меня. Он тихо сказал:
– Ты сделаешь это, но не одобришь. И у тебя есть то же самое для себя.
– Это правда, – сказал я и кивнул.
– Почему?
– Я услышал кое-что давным-давно. Это казалось бессмысленным, когда я был моложе, но чем старше я становлюсь, тем мудрее это звучит. Принц Регал говорил с Верити.
– И ты придаешь значение тому, что сказал Регал? Регал хотел, чтобы ты умер. С того момента, как он узнал о твоем существовании, он хотел твоей смерти.
– Верно. Но он цитировал то, что сказал ему король Шрюд, видимо, когда Регал предположил, что убить меня - самое простое решение. Мой дедушка сказал ему: «Не делай ничего, что не сможешь исправить, до тех пор, пока не поймешь, чего ты уже не сможешь сделать, когда сделаешь это».
Медленно улыбка утвердилась на его лице:
– Ах. Это слова моего короля, – улыбка его стала еще шире, и я почувствовал секрет, которым он не собирается делиться.
– Мое убийство положило бы конец всем другим возможностям. И каждый раз в моей жизни, когда я думал, что смерть – это мой единственный выход, или что это неизбежно, и я должен смириться с этим, я оказывался неправ. И каждый раз, несмотря на любой огонь, сквозь который должен был пройти, я находил в своей жизни что-то хорошее.