Судьба Убийцы

Хобб Робин

— Я помню тот день, — медленно произнесла Малта. — Тогда мы впервые по-настоящему поговорили. Я помню... мы говорили о будущем. О том, что оно может принести мне. Вы сказали, что обычной жизни мне будет мало. Вы сказали, что я должна заслужить свое будущее. Как вы это поняли?

Леди Янтарь улыбнулась, довольная тем, что королева вспомнила слова, обращенные к маленькой девочке, которая притворялась храброй перед лицом надвигавшихся бедствий.

— Сегодня сказанные мной слова так же верны, как и тогда. Завтрашний день воздает нам по сумме вчерашних. Не более.

И не менее.

Улыбка Малты была подобна лучу света.

— И еще вы предупредили меня, что порой люди мечтают, чтобы завтрашний день не воздавал им сполна.

— Так и было.

Королева шагнула вперед и, заняв место на сцене Янтарь, невольно стала частью представления. Она нахмурилась и заговорила, словно во сне:

— А потом... Совершенный обратился ко мне. И я почувствовала... Ох, тогда я этого не поняла. Я почувствовала, как драконица Тинталья захватила мой разум. Я чуть не задохнулась, когда она заставила меня разделить с ней заточение в могиле! Я потеряла сознание. Ужас. Я чувствовала себя в ловушке драконицы и боялась, что никогда не найду путь обратно в собственное тело.

— Я поймала вас, — продолжила Янтарь. — И пальцами, на которых был Скилл, дотронулась до вашей шеи сзади. Вы называете его Серебром. И благодаря этой магии я призвала вас обратно в ваше тело. Но с вами осталась метка. И тонкая нить связи, которую мы разделяем по сей день.

— Что? — недоверчиво спросила Малта.

— Это правда! — вырвалось у короля Рейна вместе со смехом, в котором слышались облегчение и радость одновременно. — У тебя сзади на шее, моя дорогая! Я видел ее еще в те дни, когда твои волосы были черны, как вороное крыло, до того, как Тинталья превратила их в золотые. Три серых пятнышка, словно серебряные отпечатки, поблекшие с годами.

Малта в изумлении открыла рот. При этих словах ее рука взметнулась к шее, прикрытой великолепными золотыми волосами, именно золотыми, а не белокурыми.

— Здесь всегда было чувствительное место. Как будто незаживающий ушиб, — она запустила вторую руку под волосы и подняла вверх распущенные волосы. — Подойдите и взгляните, все, кто желает убедиться. Подойдите и взгляните, правду ли говорят мой супруг и леди Янтарь.

Я был одним из желающих. Я двинулся вперед, пошатываясь и опираясь на Ланта, чтобы увидеть те же отметки, которые когда-то были и на моем запястье. Три серых овала, следы, оставленные посеребренной рукой Шута. Они были там.

Женщина по имени Тимара оцепенела, когда настала ее очередь взглянуть на шею королевы.

— Чудо, что это вас не убило, — прошептала она.

Я уже было решил, что все улажено, когда генерал Рапскаль, в три раза дольше остальных рассматривавший отметки, обернулся и сказал:

— Что меняет тот факт, что Серебро было у нее давно? Какая разница, украла она его пару дней или пару десятилетий назад? Серебро из колодца принадлежит драконам. Она должна понести наказание.

Я весь подобрался. Мой голос не должен дрожать. Глубокий вдох, и я приготовился говорить, надеясь, что меня не вырвет.

— Оно не из колодца. Оно получено от короля Верити, который опустил

свои руки в Скилл, чтобы получить великую и смертельную магию. Верити нашел его там, где река Скилла встречается с рекой воды. И имя ему не драконье Серебро. Это Скилл из реки Скилла.

— Где это место? — требовательный тон Рапскаля насторожил меня.

— Я не знаю, — честно ответил я. — Я видел это место лишь однажды, во сне, навеянном Скиллом. Мой король никогда не позволял мне сопровождать его к реке Скилла, чтобы не подвергать искушению погрузиться в нее.

— Искушению? — Тимара была шокирована. — Я, наделенная почетным правом использовать Серебро для работ в городе, не ощущаю никакого искушения погрузиться в него. В действительности оно меня пугает.

— Потому что вы не родились с Серебром, струящимся в венах, — сказал Шут. — В отличие от некоторых Видящих, таких, как Принц Фитц Чивэл. Наделенный от рождения магией Скилла, он может использовать ее, чтобы исцелять детей, в то время как другие могут оживлять камни.

Все собравшиеся онемели.

— Неужели это возможно? — неподдельно удивилась крылатая женщина-Элдерлинг.

Янтарь вновь заговорила:

— Магия на моих руках — это то же самое. Мой король Верити ненамеренно одарил меня ей. Она не была украдена и принадлежит мне по праву, как и магия, которой вы с радостью позволили принцу поделиться с вашими детьми. Не украдена, как и магия, которая изменяет вас и отмечает ваших отпрысков. Как вы называете ее? Отметки Дождевых Чащоб? Драконьи изменения? Если Серебро на моих пальцах краденое, тогда все, кто излечился, соучастники этой кражи.

— Довольно! — приказал король Рейн. Я заметил, что в глазах Рапскаля вспыхнула ярость, но он промолчал, а Рейн продолжил: — Мы оскорбили и измучили наших гостей. Мы забрали у принца слишком много магии, которой он без лишних слов поделился с нами. Посмотрите, он белый, как мел, его бьет дрожь. Мои гости, пожалуйста, вернитесь в свои покои. Позвольте предложить вам напитки и примите наши искренние извинения. Но прежде всего – бесконечную благодарность.

Он приблизился и жестом отстранил Персиверанса. Вслед за ним подошла королева Малта и бесстрашно предложила свою руку Янтарь. Рейн сжал мое предплечье с неожиданной силой. Я немного оскорбился, но скорее был рад помощи. Я смог обернуться и увидел, что королева Малта и Спарк сопровождают Янтарь, а Пер замыкает процессию, постоянно оглядываясь, будто ожидая опасности, но двери закрылись за нами без происшествий.

Мы шли по коридору, полному любопытных, которых не допустили до аудиенции. Я услышал, как позади открылись двери, и донесшиеся оттуда обрывки разговора переросли в громкий шум. Коридор казался бесконечным. Когда мы, наконец, добрались до лестницы, у меня поплыло перед глазами. Я не представлял, как осилю подъем. Но знал, что должен.

И я преодолевал ступеньку за ступенькой, пока мы не оказались перед дверями моих покоев.

— Спасибо, — выдавил я.

— Вы благодарите меня? — усмехнулся Рейн. — После того, через что вам пришлось пройти, я скорее заслуживаю проклятья.