Судьба
Шрифт:
— Бабушка Федосья, ваш сынок Федор вернулся! Живой, здоровый!
Федосья повернула голову к двери:
— Федор, приехал? Где ты пропадал так долго, куда ездил?
— Ездил по делам, не так далеко отсюда.
В юрту вошли батрачки и стали рассматривать Майю. Услышав перешептывание, старуха спросила:
— Вы о чем там шепчетесь?
Девушки притихли, смущенные. Только Маланья, быстро взглянув на Майю, сказала:
— Бабушка, ваш Федор не один.
— Милый, с кем ты приехал? — спросила
— С женой, бабушка. — ответил Федор.
Девушки, сдерживая смех, прыскали. Старуха, словно рассердившись, повернула к ним свое лицо. Те притихли. Федосья обратила свои незрячие глаза к Федору.
— Ну-ка, покажи свою жену. Как звать ее, откуда?
Майя подошла к старухе и протянула ей руку. Слепая взяла руку, провела по ней шершавыми ладонями, пощупала платье.
— Зовут меня, бабушка, Майей. Родилась я и выросла на Вилюе.
— У тебя, доченька, мягкие, нежные руки, не такие, как у наших девушек. Как бы я хотела посмотреть на тебя и на своего сыночка Федора!.. Девушки, согрейте чайник, — распорядилась Федосья. — Мои дети с дороги проголодались.
— Сейчас вскипячу. — сказала худая бледная батрачка Варвара и, налив в зеленый закопченный чайник воды, поставила в печку. Другая девушка подбросила в печку дров и поставила варить кашу.
По дороге Федор много рассказывал Майе о Федосье, и Майю как-то сразу потянуло к старухе, будто она знала ее давным-давно.
Как только чайник вскипел, на пороге показался Малаанай. Широкое, тупое лицо его было хмурым.
— Федор, бегом к хозяину!
— Подождет. Попью чаю и приду, — спокойно ответил Федор.
Малаанай повысил голос:
— Некогда чай распивать! Иди немедленно! Хозяин зовет!
— Иди, Федор, раз хозяин вызывает, — сказала Майя.
Федор вышел из юрты, хлопнув дверью. Опечаленная Майя сидела на ороне и смотрела на пол, слушая разговоры батрачек.
— Ох, и перепадет Федору за коня… — покачала головой Варвара.
— А может, ничего и не будет, — желая успокоить Майю, вставила Маланья. — Не идти же ему пешком за женой в такую даль.
Варвара сняла с огня чайник, поставила на стол, достала с полки белую чашку и сухую лепешку.
— Садись, Майя, пить чай.
Майя была голодна, но как она сядет есть без Федора?
— Я подожду Федора, — ответила она. — Вместе с ним поужинаю.
Майя терпеливо сидела и ждала мужа. Почему-то время идет очень медленно, когда ждешь.
Яковлев сидел в первой комнате один и тоже ждал Федора. Федор молча переступил порог и остановился, хмуро глядя на хозяина. Тот сидел сердитый, тяжело сопя.
Федор, потоптавшись у порога, спросил:
— Зачем звали меня?
— Говорят, ты привез жену. Это правда?
— Правда, раз говорят, — неохотно ответил
— Откуда жену себе взял? Как зовут ее? Чья она?
— Майя. Семена Харатаева дочь.
— Вот как! — Яковлев даже встал. — Почему же соврал тогда, скотина? — Он побагровел от ярости и забегал по комнате.
Федор стоял и наблюдал за каждым движением хозяина, готовый ко всему.
— И что дал твой тесть в приданое? — с издевкой спросил Яковлев.
— Ничего.
— Как же так? Такой богатый человек, выдал замуж единственную дочь и вдруг — ничего. Почему?
— Я не был у них.
— Значит, выкрал у Харатаева дочь. А знаешь ли ты, что за это полагается? Кутузка.
— Не выкрал. Мы с ней обвенчались в присутствии ее родителей. Она мне законная жена, а я муж.
— Обманщик ты, а не муж! — взвизгнул Яковлев. — Вор! Выдавал себя за сына купца, наряжался в дорогую одежду, по-воровски увел сперва моего коня, потом дочь улусного головы Харатаева.
Федору нечего было сказать в ответ. Все, что говорил Яковлев, — правда.
— Ел, пил у меня, ничего не делая. Загонял лучшего коня. Кто мне за все это теперь заплатит?
Из внутренней комнаты, тряся телесами, вышла Авдотья.
— У него тесть богатый, с тестя и взыщи все до копейки. А если не отдадут, посади зятька в каталажку, пусть поживет там на царских хлебах.
Федор стоял, переминаясь с ноги на ногу, мял в руке изношенную войлочную шляпу.
«Был бы один, ни единого часа здесь бы не остался, — подумал он. — А с Майей куда я пойду?»
— Ну, ты долго будешь торчать как пень?! — закричал Яковлев. — Сейчас же плати за все!
— У меня нечем платить.
— Ах, нечем! Так ты мне своим вонючим потом заплатишь. Я заставлю тебя всю жизнь батрачить вместе с женой!..
Авдотья подбоченилась и, выставив большой живот, закричала:
— Прикажи господину уряднику посадить его в каталажку. Пусть там вырвут у него ноздри и поставят на лбу клеймо. — И вышла из комнаты.
Яковлев помолчал и уже более спокойно сказал:
— Ну, парень, из двух зол выбирай одно: или в течение пяти лет ты вместе со своей женой работаешь у меня, не требуя ни одежды, ни платы, или я подаю на тебя в суд.
Федор стоял и молчал. «Пять лет не получать ни одежды, ни платы. А как на это посмотрит Майя, и чем они будут жить?»
— Не очень ли много вы требуете, хозяин? Пять лет. Ни конь, ни пища, которую я у вас съел, не стоят этого.
Боясь, что батрак заупрямится и не согласится, Яковлев повысил голос:
— Я в последний раз тебя спрашиваю!
А разве до этого он получал у Яковлева плату? Его кое-как кормили, одевали в рубище, лишь бы тело было прикрыто и не замерз зимой. Другой жизни он не видел и не знает.