Судебный дознаватель фараона
Шрифт:
Мужчина заплакал. Ювелир уставился на неожиданного соперника в удивлении. Гормери же дал тому выпустить эмоции и только потом спросил:
— Почему вы решили, что она ваша дочь?
— Да как же! — он поднял на них заплаканное лицо, с растекшейся черной подводкой, — Вот видите, татуировка на ручке. Уж как я ругал ее, когда увидел. Мы люди простые. Я пекарь, и дочка моя Хенуттаве со мной работала. А она вдруг сказала, что теперь это красиво. И вот эта родинка в виде Сопадет на плече. Мы ведь и назвали ее в честь великой заступницы Изиды. Как выскочила
Сопадет Древние Египтяне называли звезду Сириус, которая считалась небесным воплощением богини Изиды и была тесно связана с разливом Реки.
Мужчина опять залился слезами.
— Так что же… это не моя Ноферет? — не то удивился, не то обрадовался Хепу.
— Моя! Моя! — настаивал рыдающий пекарь.
Тогда ювелир поднялся на ноги, еще раз оглядел мертвую девушку и, сделав для себя жизнеутверждающий вывод, приободрился. С тем и пошел с причала.
Гормери тоже поднялся на ноги, давая возможность побыть нечастному отцу наедине с мертвой дочерью.
— Странно, да? — Тамит снова оказалась рядом. Да так близко, что он едва сдержался, чтобы не отпрыгнуть от нее на положенный для воспитанных людей локоть.
— Ты о чем?
— Ты так долго разглядывал татуировку на ее запястье!
— А ты уже видела что-то похожее?
— Да, но за информацию я требую услугу.
— Что?! Ты пытаешься торговаться со следствием? Ты хоть понимаешь, что тебе за это грозит?
— Бла-бла-бла! Много-много лет на каменоломнях в Куше. Ты уже меня туда посылал, помнишь?
— Тамит! Я ведь могу не быть таким добрым!
— А у меня может память отказать. Выбирай!
Они сверлили друг друга взглядами довольно долго. За это время маджои подняли несчастного отца и увели с причала. Гормери стиснул зубы, он не мог позволить гневу одержать верх в его сердце. Да, самое простое сейчас заковать наглую девчонку в цепи и действительно отправить в каменоломни. Уж больно дерзкая. Но какая ему от этого польза? Да и хочет ли он того? Увы, но сердце жителя Хемит не камень. Оно не умеет думать разумно, даже если бьется в теле дознавателя. Писец кебнета тоже человек и думает пылким сердцем, сердцем полным сострадания к людям. Вообще к людям, а не к одной конкретной девице. К тому же такой наглой.
— Ладно, чего ты хочешь?
Мог бы и не спрашивать. У нее и так на лице все написано.
Что она и озвучила:
— Хочу и дальше помогать тебе в расследовании. Тем более, что моя информация может быть для тебя интересной!
— Как ты себе это представляешь? Ты даже не маджой.
— Ты скажи! Ты ведь у нас писец кебнета!
Гормери потер виски. У него голова разболелась. До чего же приставучая!
— Хорошо. Я позволю тебе быть рядом. Но только на правах помощника!
— Правда?! — ее глаза вспыхнули восторгом.
Гормери невольно скривился
— Обещаю.
— Вот здорово! И я смогу ходить с тобой везде и всюду. И преступников задерживать?
— Твои права и обязанности мы обговорим чуть позже. А теперь выкладывай.
— Ну… если так посудить, такую вот татуировку на запястье я видела и раньше. Но это же такое место, которое обычно прикрывают браслетами.
— И где же ты видела татуировку? На чьих руках?
Она задумалась, посмотрела на высокое голубое небо, потом опустила взгляд на серое тело под ним, вздохнула:
— Много где. Торговцы на рынке, девушки из Школы супруг бога, танцовщица на площади. Я раньше не задумывалась, что это.
Гормери пошел прочь. Похоже, Тамит опять обвела его вокруг пальца, и теперь ему придется терпеть ее до конца расследования. Татуировка на запястье у каждого второго жителя города. Отличная история. И ведь не проверишь, потому что обычно люди действительно прикрывают это место браслетами. Не станет же он бегать по рынку и заставлять каждого показывать свои запястья.
— А еще я видела этот значок на руке того парня, который меня отравил. На руке писца Менну!
Глава 16
Отослав Тамит выяснять у близких остальных пропавших девушек, видели ли те татуировки знака Хонсу на их запястьях, Гормери наконец, остался один.
Идея принадлежала ей. А он просто не стал спорить, решив, что избавиться от нее сейчас лучше всего. Пусть развлекается. А ему выдалось время подумать в тишине и одиночестве. И чтобы его совсем уж никто не тревожил, пришел в храм Атона. Благо тот находился недалеко от пристани.
Храм представлял собой бывшее поле за первым забором храма Амона, но с другой стороны от деревни ремесленников. Поле это уложили каменной плиткой, на которую водрузили с десяток каменных алтарей. Всего десять! И те не только пустые, но и запыленные. И вокруг никого. Неслыханная наглость, как будто во всем огромном городе не нашлось ни одного человека, пожелавшего принести жертвы их единственному богу. Что не так с этими людьми?
Впрочем, благочестие горожан его сейчас занимало меньше всего. Он сел у старой колонны, которая сохранила на себе следы заблуждений прежних поколений. Солнце палило так, что кровь вскипала. Но здесь в легком теньке от короткого навеса, было немного легче дышать. Он закрыл глаза, желая погрузиться в размышления.
Итак, некоторые горожане набивают себе знак Хонсу на запястье. Если верить Тамит их много. И Гормери прекрасно понимал, что это значит — в Уадже существует тайное общество, которое поклоняется запрещенному древнему богу. Оно слишком многочисленное, чтобы оставаться незаметным. Он писец храмового кебнета и поэтому не может сделать вид, что все это его не касается. Но как ему поступить? Формально он подчиняется кебнету храма Ахетатона, и по правилам должен написать донесение своему начальству. Но если исчезновение дочки ювелира как-то связано с этой организацией…