Судебный дознаватель фараона
Шрифт:
— Ага, — согласно кивнула Тамит, — Наверняка на стенах были написаны слова заклинания призыва демона.
Гормери мотнул головой, борясь с сильным щекочущем чувством в позвоночнике. Как будто в него переселился муравейник.
— Нет, — упрямо заявил он, — Это милая гостиная. С вазой в центре. Не похоже на то, чтобы тут призывали… да и вообще делали то-то связанное с храмовыми таинствами. Тут, знаешь ли, даже собрание общества Луны выглядело бы светским приемом. А заговорщики и староверы любят все мрачное и темное.
— Ночью тут вполне темно, — она пожала плечами.
Ну
— Ладно, — он сдался, — Допустим, Хорит выжгла со стен какие-то сакральные тексты. А потом сбежала. Если она сделала это не сегодня, а вчера или даже позапрошлой ночью, едва вернулась из подземелья, значит она совершенно точно сбежала от меня. Она отлично понимала, что я приду за ответами.
— И ошиблась, дурочка, — усмехнулась Тамит, — Ты ведь уже готов был ее забыть вместе с ее загадками и обожженными губами. Так что зря она дом свой испоганила.
— И все-таки я здесь. Значит не зря. Но куда она могла пойти?
Они огляделись. Ничего в этом доме не указывало на маршрут беглянки. Тем более в комнатке слуги. Хотя…
Он подошел к тюфяку, набитому соломой и покрытому несвежей простыней. У изголовья у стены на серой плитке пола едва различались два более светлых круга.
— Здесь стояли масляные лампы.
Он еще раз оглядел комнату, но больше светильников не нашел.
— А я что говорю! — горячо подхватила Тамит, — Слуга исчез вместе со всеми лампами. О чем это говорит?!
Гормери понимал, к чему она клонит, но все же не желал признавать ее правоту. Малюсенькая часть его сердца надеялась найти другой ответ.
— О том, что человек вышел из дома ночью.
— С двумя лампами и не вернулся! Пф…
Смотреть Тамит умела очень красноречиво. И это была, пожалуй, самая дурная ее черта. Если она когда-нибудь вот так посмотрит на мужа, то он от нее немедленно уйдет в ближайший дом наслаждений. Поднимать самооценку. Да и Гормери был уже на грани. И все же почему-то не ушел? Она была права, все походило на то, что слуга прихватил сразу два масляных светильника, чтобы сопроводить госпожу в какое-то темное место. А что может быть темнее, чем подземелье?
Все говорило в пользу этой версии. Если Хорит хотела спрятаться, то лучшего укрытия, чем старый храм ей не найти. Да и слугам ее тоже. Наверняка вдова подозревала, что, не застав ее дома, столичный дознаватель примется ее искать. И слуг ее тоже. Вот она и решила все свои проблемы одним махом. Сбежала сама и увела из дома всех, кто мог ее выдать.
Они не поленились и тщательно осмотрели дом до самой последней кладовой. И обнаружили пропажу абсолютно всех переносных светильников.
На заднем дворе две коровы и пятеро коз страдали надоенными. В глазах животных застыла мольба к первым людям, которых они увидели с тех пор, как, казалось бы, заботливые хозяева, бросили их на произвол судьбы.
— Надо же быть такими извергами! — Тамит нашла медное ведро, и пошла к первой корове, привязанной в стойле грубой веревкой, уже раскровившей шею животного.
Гормери переминался с ноги
— Бедная девочка, — прошептала она с нежностью, — Потерпи, малышка, я тебе помогу.
С ловкостью скотовода она ухватилась за соски вымени, и вскоре в подставленное ведро потекло чуть желтоватое, перезрелое молоко. Столичному дознавателю осталось лишь удивляться сноровке своей помощницы.
Корова не сопротивлялась. Стояла смирно, понимая, что эта незнакомая девчонка спасает ее от мучений. Две ее товарки тоже присмирели. Ждали, когда она и им поможет.
— Дай животным корм, — голос Тамит стал ласковым как мед. Но обольщаться Гормери не стал. Это она ради коров старается, чтобы не напугать их. С ним бы она общалась совсем другим тоном.
Столичный писец огляделся. Он понятия не имел, что едят коровы. Вообще никогда этим не интересовался.
— Амон чудотворец! — вздохнула девчонка, теряя терпение, — Наверху точно есть сено. И воды им не забудь натаскать из бочки. Вон она стоит у входа!
— Я, дознаватель храмового кебнета, а не скотник, — с достоинством заявил Гормери.
— А я внучка одного из самых влиятельных купцов нашего города, и дочь маджоя. И это не мешает мне сострадать простой корове. Научись и ты!
Он не стал спорить. В основном, потому что не хотел получить еще один тот самый неприятный взгляд. Он наполнил кормушки и поилки несчастных животных и дождался пока Тамит подоит каждую корову и козу. Как у нее только сил на все хватило. Поистине, вдова Хорит была либо слишком напугана, либо слишком жестокосердна, оставив зависимых от нее животных так страдать. И женщина, хозяйка, которая позволила такую жестокость по отношению к безответным коровам и козам, больше не выглядела в его глазах привлекательной. Скорее наоборот. Безразличие к тому, кто зависит от тебя, совсем не красит человека.
Когда же Тамит погладила меж рогов последнюю спасенную козу, она перевела взгляд на дознавателя.
— Надо идти в старых храм.
Но он отрицательно мотнул головой:
— Я выполнил твое условие, сходил к вдове Хорит. Ты должна мне лодку.
Девчонка вздохнула с плечами:
— Тебе не интересно, почему сбежала огнедышащая тетка? А если это важно? Если завтра она спрячется там, где ты ее уже не найдешь?
Но он был непреклонен. В конце концов, мужчина он или нет?
— Ладно, — она потрясла покрасневшими от работы кистями, — Схожу без тебя.
— Нет! Не смей! А вдруг там… опасно…
— Тебе-то какое дело? У тебя же свидание с самой прекрасной девушкой на земле. Вот и топай. Лодку тебе подгонят к третьему причалу. Я по пути забегу к дяде.
— Тамит! — он шагнул к ней, но она отступила на шаг и отрицательно мотнула головой.
— Я тебе приказываю, ясно?! Пообещай, что не сунешь свой любопытный нос в подземелье. Я же твой начальник.
— Ты отказался от расследования, сам сказал. Так что теперь я снова сама по себе. Удачи тебе, писец циновки и счастья в личной жизни!