Судья и палач
Шрифт:
— Ну всё, — проговорил мелодичный голос у неё за спиной, — парниша, отойди от моего мотоцикла и убери свои пукалки подальше. Пускай тебе я сделать ничего не могу, но бабёнку твою порву мгновенно.
— Ты чего вообще на нас кидаться стала? — спросил Алеут, но пистолеты убирать не подумал.
— Станешь кидаться, когда тебя начинают убивать! От вас за версту Гробовщиками разит. Я подумала — казнить пришли.
— Ага, — усмехнулся Алеут, — видать, есть за что!
— Нету, — ответила вампирша, — как раз вот за мной ни одного жмура нет. Да только разве таким, как вы,
— Постойте, — проговорила Рина, ощутив, как ослабла хватка на её горле, — ни я, ни Фёдор Иванович не имеем никакого отношения к похоронным агентствам. Я — Чародейка Поволжья, разыскиваю пропавшего человека, а вы на нас набросились.
— Поклянись! — потребовала вампирша и чуть кольнула ногтем в шею, — если ты и правда чародейка, поклянись.
— А то ты и так не видишь, — Алеут подошёл и картинно, двумя пальцами отвёл руку вампирши от шеи Рины, — кончай уже комедию ломать. Ошиблась, с кем не бывает.
— Я клянусь, — сказала чародейка, — что я, Арина Вячеславовна Воронцова — Чародейка Поволжья не имела и не имею причины и цели лишать жизни Франтасьеву …?
— Зинаиду Прокофьевну, — мрачно подсказала вампирша.
— Франтасьеву Зинаиду Прокофьевну, — повторила Рина, — пока она не совершила ничего, нарушающего законов Российской империи.
— Ну теперь твоя душенька довольна? — Фёдор убрал пистолеты.
Вампирша зыркнула на него (её прекрасная маска куда-то испарилась) и сказала:
— Лады, пошли ко мне. Там и покалякаем.
— А вы не боитесь так вот по стенам скакать среди бела дня? — чтобы нарушить неловкое молчание по дороге спросила Рина.
— В колодце безопасно. Тут окна только с чёрной лестницы выходят, а ею редко кто пользуется. Если б кого почуяла постороннего, память подчистила бы. Я ведь, как вы уже изволили догадаться, — вампир, умею людям мозги дурить.
В кабинете забора крови Зинаида облачилась во врачебный халат и спрятала под шапочку алые кудри, превратившись заурядную медсестру.
— У вас своя работа, у меня — своя, — пояснила она переодевание, — валяйте, чего хотели?
Арина обстоятельно, но без излишних подробностей обрисовала ситуацию, подкрепив слова показом компаса с издохшим (на этот раз бесповоротно и окончательно) червяком.
— Естественно, я помню вашего хмыря, — кивнула вампирша, — приходил на днях. Я их братию вижу сразу. Псина — псина вонючая и есть. А этот вздумал мне тут комедию ломать, мол, приезжий из дальней губернии, паспорт якобы у него в поезде карманники украли, а он решил отечеству послужить, кровь сдать. Я послушала-послушала и выдала блохастой твари по первое число. Сказала, что собачья кровь Российской империи пока что без надобности, чтоб рожи этой небритой я больше в своём кабинете не видела. И припугнула, мол, ещё раз мне на глаза покажешься, лететь будешь ласточкой со второго этажа прямо в окно. Лобзик этот, или как там его, даже извинился. Но кабинет после я полчаса проветривала. Это хуже, чем когда Сергей со скорой покурить забегает.
— И больше вы его не встречали? — уточнила Рина, чувствуя себя в роли следователя из полицейского сериала.
— Нет, после не видала.
Дверь
— Зинуля, тебе с мясом брать или с капустой? — фамильярно спросил блондин с коротко остриженными волосами.
— Мне — чебурек, — ответила вампирша, — и сгинь, не видишь, у меня люди.
— Ещё один вопрос, — сказала Рина, когда нежданный посетитель ушёл, — вы приняли нас за каких-то гробовщиков. Кто это?
— Это те, кто казнят нас, когда есть за что, — мрачно проговорила Зина, — да и вас тоже. Знаешь, поди, что с чародеями-отщепенцами делают? — Рина отрицательно мотнула головой, — убивают. Я как на парня твоего глянула, сразу поняла — не человек, на тебе печать государева. Перепугалась, думаю, всё — крышка. Убьют. Мы, вампиры, — изгои и для людей, и для прочих. Хоть и дали нам кое-какие права, а всё равно, узнает кто — одна дорога уходить, бежать, на новом месте всё начинать заново. Думаешь, мне, чтоб наесться литры крови нужны? Ни фига. Грамм пятьдесят на три дня хватает. Здесь удобно. Приходят всякие: у кого холестерин повышен, кто ещё какой заразой страдает. У одной даже СПИД был. Кровь их для дела не годится, а мне — в самый раз. Хоть холестерин, хоть билирубин, мне вообще все человеческие заразы — по барабану. Телефончик оставь на всякий пожарный. Может, узнаю что или увижу вашу псину.
Арина выполнила просьбу. Они снова оказались ни с чем. Факт, что Лобзик пытался сдать кровь ни к чему их не привёл.
— Кровь к крови, — сказал Алеут, — мы использовали кровь в заклятии, и пришли к донорской станции. Логично. Что дальше?
— Не знаю, — призналась чародейка, — давай домой. Я что-то устала.
— А ты — молодец, — похвалил Фёдор, — не впала в панику, когда Зинаида на нас напала. Хорошо держалась.
— Думаешь, она говорила правду?
— Без сомненья. Лобзик ей даром не нужен, когда под рукой нормальная человеческая кровь.
— Я о другом. О том, что она никого ни разу не убивала.
— Может и так, — подумав, сказал Алеут, — вампиры, наверное, тоже разные. Не все готовы убивать без разбора. Она и нас не собиралась.
— А могла?
— Могла.
Они съели по мороженному, в парке стояла палатка, и в большие рожки накладывали шарики с разными вкусами.
— Как ты думаешь, что случилось с Лобзиком?
Фёдор задумался, потом сказал:
— Его убили.
— Зачем? — Рина цеплялась за последнюю возможность, — кому он нужен. Может, нашёл себе новую подружку?
— Если верить твоему и Зининому описанию, столь ароматному парню сие деяние реализовать сложно, — засмеялся Алеут, — да и от приятелей новые пассии обычно не отвращают, скорее наоборот — похвалиться тянет, — он стал серьёзным, — понимаешь, если кто-то пропадает без следа, — это очень плохой прогноз. У вас же нет рабства? — чародейка отрицательно покачала головой, — раньше могли в рабство продать, а сейчас — девяносто процентов за то, что Лобзика уже нет в живых.
Уставшая Рина проспала до самого вечера. А вечером к ним заявился неожиданный гость, о приходе которого возвестило тарахтение мотоцикла на их тихой улице.