Судья и палач
Шрифт:
Зина взъерошила чёлку и поглядела на чародейку.
— У тебя Волшебная книга есть?
Арина сказала, что есть, и что они с Фёдором всё про обратных оборотней в ней прочитали.
— Я тоже кое-что по своим каналам поглядела, — сказала Зинаида с видом человека, готового сделать сенсационное заявление, — обратные оборотцы — твари безобидные и бесполезные во всём, кроме одного. Из их мозговой жидкости особое зелье варят. Оно силу волшебника в разы увеличивает.
— Неужели это законно? — возмутилась Рина, — они же, пока в
— Незаконно, ясен пень, — усмехнулась вампирша, — но законы никогда ещё преступников не останавливали. Смотрите, что на круг: чародей, прячущий своего слугу, пропадающие оборотни, из которых получается зелье, нужное чародеям.
— Разве возможность колдовать стоит человеческих жизней, пускай это и не совсем люди!
— Наивная она у тебя, Алеут, — покачала головой Зина, — юношеская дурь в голове. Да сила ваша чародейская — это самое ценное, чем волшебник владеть может.
— Намедни на нас бес напал, — задумчиво проговорил Фёдор, — может, и правда, поблизости объявился некто, кто оборотней отлавливает и на эликсир пускает. И тебя, Рина, пытался убить и силу забрать.
Вампирша посмотрела на Арину:
— Ты, давай, осторожней. Одна никуда не ходи. Либо Алеута с собой бери, либо мне звони. Я на колёсах, отвезу.
Потом вампирша рассказала, что в её районе число оборотней из собак проредилось.
— До нашего разговора я и не задумывалась, — сказала она, — появились, пропали. Не валяются в подъезде — и то хорошо. А теперь вижу, меньше их стало и значительно. Прав Фёдор, похоже их кто-то отлавливает.
Она прошлась по комнате, полюбовалась бабушкиной коллекцией фарфоровых статуэток, потом бухулась на диван рядом с Фёдором, фамильярно хлопнула по колену.
— А, что, Фёдор Иваныч, ты, насколько я помню, любитель в картишки перекинуться?
Рине было неприятно, что Алеут не подумал убирать со своей ноги узкую ручку с ногтями, слишком длинными для медицинского работника, а вместо этого оживился и ответил в тон:
— От хорошей партейки никогда не откажусь? Во что играем?
— У тебя карты есть? — алая голова повернулась к чародейке.
— Колода Таро вам подойдёт? — Рина злилась, сама не понимала почему, но злилась. Это было похоже на досаду, когда гордый Прохор принялся мурлыкать на руках у чужого ему парня.
— Ха, ха, ха! — скривилась вампирша, — очень смешно. Но, так уж и быть, — тон её внезапно приобрёл мягкость и бесконечную терпимость, — если Аринушка не поняла моего вопроса, я разъясню: нам нужны игральные карты. Это такие картонные кусочки, с одной стороны у них абстрактные узоры — называется рубашкой, а с другой цифры, картинки и значки, обозначающие масть. В карты Таро играть нельзя, они для другого.
На Рину воззрились совершенно невинные глаза на участливой физиономии вампирши.
Фёдор закатился от смеха, а Рина чуть не задохнулась от обиды. Она совсем не представляла, как достойно отбрить
— Здорово, — восхитился Алеут, — где так на училась? С психами?
— Нет, — Зинаида поняла, что перегнула палку, — в гимназии одной на полставки психологом подрабатывала. Контингент сложный был, ко мне хулиганов всяких на беседы направляли, те ёрничали, доставали, как могли. Вот я и придумала такой метод, работает, особенно при свидетелях. Аринка, извини, не удержалась. Ты меня особо не поддевай: злая я и на язык невоздаржана. Могу и не нормативно послать.
— Карт у нас в доме нет, — ответила Рина. Она, к своему удивлению, поняла, что просто не в состоянии долго злиться на вампиршу. Её смесь ошеломляющей открытости, наглости вкупе с невинным видом буквально очаровывали, — бабушка азартные игры терпеть не могла.
— Это точно, — подтвердил Фёдор, — Прасковья меня запилила тогда, одних обещаний ей раз пять давал. Только, когда пригрозила зачаровать руку, чтоб карты взять не мог, я воздерживался. Какое-то время.
— Ты про Прасковью Григорьевну? — Зина откинулась на спинку дивана, — знал её?
— Знал, — вздохнул Фёдор, — в дни её молодости. Красавица была, но характер! Врозь скучно, а вместе — тошно.
— Колись, Алеут, у тебя с ней ведь что-то было? — вампирша подалась вперёд, — было ведь? По глазам видно.
Арина встала и решила вмешаться в разговор, ей категорически не хотелось знать, какие отношения связывали её бабушку с Фёдором Толстым по прозвищу Американец.
— Господа, — сказала чародейка холодным спокойным тоном, какой подсмотрела у одной японской сэйю, озвучивавшей императрицу, — время позднее. У нас с господином Толстым завтра много дел, да и вам, Зинаида Прокофьевна к девяти часам на работу.
— Мне — к восьми, — по-кошачьи потянулась вампирша, — у нас планёрка, будь она неладна. Но намёк понят. Пошла я. Она легко вскочила, уцепила последний кусок сушёного осьминога и направилась к выходу.
Уже в прихожей, надевая куртку, она сказала:
— Вы поосторожней. У меня из головы не выходит та странная героическая душа в машине. Разузнайте у своего инквизитора, только не в лоб, а так, вроде бы невзначай.
— Фёдор сказал, что Викентий Константинович — чародей, — рассуждала Рина.
— Ага, — махнула кудрями Зина, — он — чародей, причём оч-чень сильный, как и вся их контора.
— Тогда, может, ты его героическую душу видела? На какой машине он ездит, я не знаю, но по статусу ему вполне «Шестёрка-Мазда» подойдёт. Солидно.
Вампирша задумалась и покачала головой:
— Насчёт авто, врать не буду, не в курсе. Но вот у церковников героические души под запретом. Да им они и не нужны, собственные методы и секреты имеются. Они сами, порой, покруче душ будут. Один мой, — она чуть замялась, а потом широко улыбнулась, — любовник чародействовал без лицензии. Вот тогда-то я впервые с Инквизицией пересеклась.