Судья
Шрифт:
— Хорошо. Тогда… до встречи?
Илья выдохнул дым. Мрачно взглянул на хозяина.
— Вы не поняли. Я хочу работать на вас.
Баринов кашлянул. Расслабил узел галстука.
— Вот как! Кем же, если не секрет?
— Не секрет. Наемным убийцей. Кого мне убить?
Баринов вытащил платок, утер пот со лба.
— Сынок, ты в своем уме?
Илья резко повернул голову.
— Не смейте называть меня сынком! Так меня называл он, — Илья со странным выражением
Баринов закивал.
— Хорошо, хорошо. Только успокойся.
— Я спокоен, — Илья раздавил окурок. — Ну? Что скажете?
Баринов пожевал губами.
— Зачем это тебе?
— Затем, что мне больше некуда идти. Я ни на что не годен. У меня никого. Моя девушка ушла от меня к какому-то сраному учителю.
— Ты можешь…
Илья криво усмехнулся.
— Поступить в университет? Мой отец десять лет назад убил мою мать, а теперь я убил своего отца. Убил собственных друзей, и — по вашей просьбе — женщину с маленьким ребенком.
Нет, господин Баринов. Мне нет обратной дороги. Разве вы не знаете, что на пути греха только первый шаг страшен? Каждый последующий — легче и легче. Я хочу убивать для вас. Кого мне убить? Мэра? Точилина?
Баринов, хмурясь, побарабанил по столу пальцами.
Поднял глаза. Илья выжидающе смотрел.
Баринов поманил пальцем.
Илья склонился над столом. Валерий Георгиевич, придвинувшись, прошептал:
— Есть один человек.
Глава 35. Новый поворот
Павел надел куртку. Инна остановилась на пороге.
— Куда ты?
— Нужно пройтись. Открой мне ворота.
Глаза Инны потемнели от страха.
— Ты оставишь меня одну?
Павел остановился. С болью посмотрел на нее. Прижал к себе, зарывшись лицом в волосы. Дрожа, девушка прижалась к Павлу.
— Не бойся ничего, — тихо сказал он. — Здесь ты в безопасности. Помнишь, как было в моем доме? Никто не войдет сюда.
Инна прошептала ему на ухо:
— Я не Его боюсь.
Она отстранилась, глядя на Павла снизу вверх.
Павел молча обнял ее.
— Вот, снимаешь с предохранителя, взводишь и стреляешь.
— Придется стрелять? — Инна с ужасом смотрела на пистолет в руке.
— В самом крайнем случае. Не бойся, не придется. Достаточно припугнуть.
Инна покачала головой.
— Это ужасно!
— Любимая, я знаю. Такова жизнь.
— Может, обратимся в милицию?
Павел облизнул губы.
— Инна, милиция нам не поможет. Они все куплены.
— Нет. Не все. Быстров честный.
— Быстров идиот. Его задавят. Делай, как я говорю, и ничего не бойся.
Инна упала на диван,
— Пока мы здесь, нам не будет покоя. В чем мы виноваты? Почему люди нас ненавидят?
— Тебя — потому что ты богата, меня — потому что я беден.
— Ах, если б уехать! Почему все так плохо? Почему все всегда так плохо? Неужели Бог совсем нас не любит?
Павел молча смотрел на Инну. Его плечи опустились под невидимой тяжестью. Под глазами легли тени.
— Жди, Инна. Я скоро буду.
На улице стояла прохладная, светлая летняя ночь. В траве пели сверчки. В небе холодно сияла оранжевая луна.
Павел поднял воротник и быстро зашагал по безлюдным улицам, обходя огромные лужи.
Вокруг царила мертвая тишина. Кладбищенское спокойствие. Но Павел чувствовал тревогу.
Прямо сейчас кого-то насилуют. Прямо сейчас кого-то режут. Так было прошлой ночью, так будет и следующей. Ночная жизнь никогда не прекращается. Ночью звери выползают из нор.
Но, Боже, как же я люблю этот мир, с его кровью, бессмысленным — или оправданным — насилием и слезами детей! Несмотря ни на что, я чувствую — этот мир прекрасен. Прекрасен, потому что есть Инна. Она — оправдание этого грязного, безумного, забытого Богом мира. Даже если я умру, все не зря. Лишь бы она жила. Лишь бы она была счастлива. Со мной или без меня.
Дома он застал ужасную картину разрушения. Постель распотрошили. Мебель изрезали. Ящики валяются на полу.
Опустившись на колено, Павел поднял рамку с фотографией бывшей жены с сыном. Юра улыбался ему.
Рамка сломана, осколки стекла рассыпаны по полу.
Павел закрыл глаза. Сжал кулаки.
— Вы за это заплатите, — прошептал он. — Кровью умоетесь.
— Кирилл, это Павел.
— Да, — сонным, настороженным голосом отозвался Кирилл. — Говори.
— У меня к тебе еще одна просьба.
— Так. Записываю.
— Я попал в передрягу. За мной следят. Меня и мою девушку преследуют.
— С чего ты взял?
— Мой дом обыскивали, — Павел оглядел следы разрушения. — Все вверх дном перевернули.
— Вот козлы! Кто? Есть догадки, дружище?
Павел облизнул губы.
— В Высоких Холмах есть один очень влиятельный человек. Баринов Валерий Георгиевич. Его еще некоторые Барином зовут.
— Влиятельный, говоришь?
— Да. Очень.
— Приятель, я не знаю всех деталей, но судя по тому, что я знаю о жизни, вам — тебе и твоей девчонке — крупно не повезло.
— Думаешь, я сам не понимаю? — спросил Павел, глядя на выпотрошенный диван.
— Говоришь, все разворошили?