Судья
Шрифт:
На этих встречах почти не встречалась молодежь.
Слишком поздно я понял: меня грязно использовали. Я попал в лапы к расчетливому мерзавцу.
Перед очередным выступлением мне пришло в голову обратиться к юристу клана Дубровских, который в свое время оформлял завещание Кати. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что он неожиданно скончался. В органах мне отказались давать какие-либо объяснения о причине его смерти.
Я обратился в банк. Молодой служащий отвел меня за отдельный столик. Ломая
— Как? — спросил я, стараясь казаться строгим. На деле же ничего, кроме изумления и ужаса, я не чувствовал. — Вы шутите?
— К сожалению, нет, — глазки его бегали. — Кто-то перевел деньги с вашего счета на заграничный.
Пойманный в ловушку загнанный зверь с минуту молчал, пытаясь оправиться от потрясения.
От потрясения я кое-как оправился, а сделать вид, что ничего не происходит, даже не пытался.
— А остальное? — услышал я собственный (чужой) голос. — Акции? Земля? Недвижимость?
Служащий, нервно теребя галстук, убитым голосом ответил:
— Все переписано на чужое имя.
— На кого? На Руслана Кривицкого?
Служащий на миг поднял испуганные глаза. Тут же опустил.
— Я не имею права разглашать имя клиента.
Я грохнул кулаком по столу. Служащий подскочил на стуле.
— ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ, ИМЕЕТЕ ВЫ ПРАВО ИЛИ НЕТ! — изо рта у меня брызнула слюна. — ВЫ ЧТО, СБРЕНДИЛИ?
Банк замер. Сотрудники и клиенты — все, кто находился в зале обслуживания — с неодобрением смотрели на меня.
Молодой человек в костюме оставил в покое свой галстук. Глубоко вздохнул.
— Павел Юрьич…
— ВЕРНИТЕ МНЕ МОИ ДЕНЬГИ! НЕМЕДЛЕННО!
Надо мной навис охранник.
— Валера, успокоить товарища?
Тот со смущенной улыбочкой повел в воздухе рукой.
— Нет-нет, Дима, все в порядке. У нас небольшие затруднения.
— Ошибаетесь, — процедил я, вставая. Наставил на него палец. — У вас ОГРОМНЫЕ ПРОБЛЕМЫ.
Выйдя из банка, обругал себя. Пришло запоздалое осознание полного провала.
Можно отрубить человеку руку, но нельзя пришить ее обратно.
Можно незаконно перевести деньги с одного счета на другой. Но вернуть их невозможно.
Руслан наверняка пустил все в оборот. Дома, акций, денег — ничего этого уже не существует.
Капкан захлопнулся.
Вернувшись в номер, я обнаружил там Руслана.
Он сидел в кресле с бокалом в руке. На губах — улыбка спокойного превосходства.
Поднял на меня насмешливый взгляд.
Я с угрюмой злобой смотрел на него. Меня охватила ненависть… и страх. Священный ужас, который преданный всегда испытывает перед предателем.
Я прошел к мини-бару, плеснул в стакан из первой попавшейся бутылки. Там мог быть и яд. Но если бы вздумалось прочесть этикетку, я не разобрал бы ни одной буквы.
Я
Секунды тянулись, как часы.
— Ну? Как дела?
Вздрогнув, я посмотрел ему в глаза. Глухим, спокойным голосом ответил:
— Я все знаю.
Руслан кивнул.
— Это хорошо. Я думал, ты никогда не сообразишь.
Я глядел на его холеное лицо, лихорадочно подыскивая нужные слова. Которые раздавили бы его. Но, конечно, невозможно было найти их. Это я был раздавлен. Мне оставалось только делать то, что делают все проигравшие — сохранять лицо.
— Может, объяснишь, в чем дело?
Дурацкая, дурацкая фраза! Голос мой полон чувства собственного достоинства, праведного гнева — смешного в моем положении.
Руслан пожал плечами.
— А что объяснять? Все и так ясно.
Он наклонился ко мне.
— Все очень просто, Павлик. Ты используешь свой дар. Даешь людям веру. Успокаиваешь свою сраную совесть. Мы — делаем на тебе деньги. Обычный бизнес.
— Мы? — спросил я, хмуро уставясь в стакан.
— Мы, мы. Все остальные — кроме Андрея — в доле. Кроме вас двоих, все с самого начала знали, чем мы занимаемся. Народ получает зрелища. Мы — хлеб.
— Это были мои деньги, — убитым голосом сказал я.
У Руслана от изумления задвигались брови.
— ЧТО?! ТВОИ? Ты получил эти бабки в наследство от жены, которая сдохла в богадельне для умственно отсталых. От жены — которую ты убил, Паша. Как и своего сына.
Да, да, можешь не смотреть на меня своим взглядом злобной собачонки! Я прекрасно знаю, кто ты и что ты. Ты такой же ублюдок, как и я. Только не такой хитрый.
Он допил вермут. Встал, поставил стакан на столик.
— Не советую тявкать, — он одернул пиджак. — тебе это богатство все равно ни к чему. На этих деньгах кровь твоей жены и сына. Так что, все к лучшему.
Я откинулся на диване. Прикрыл глаза.
— Я ухожу. Все. Лавочка закрыта.
— Еще как не закрыта, — сказал Руслан. Обошел диван, обнял меня за шею.
— Про любовницу-то свою забыл? — прошептал он мне на ухо. — Про ту, из прошлой жизни? Которую ты окотил?
Я похолодел.
— Ты не тронешь ее. Не посмеешь.
— Милый мой, посмею. А ты что — думал, до конца жизни сможешь гадить и убегать, чтоб не нашли по запаху? На сей раз, дружок, ты просчитался.
Руслан выпрямился.
— Прости, Паша, не могу тебя отпустить. Уж больно шикарный из тебя получился мессия. Хотя Христос — я верю, что Он существовал — был поумней тебя. Помнишь Его слова? „Враги вам домашние ваши“. Христос вовремя избавился от привязанностей. Знал, умник: те, кого мы любим — наше слабое место. Спокойной ночи, Паша. Жду тебя в субботу.