Судья
Шрифт:
Он что-то знал, Инна, а вам не сказал. И это меня беспокоит. Потому что рядом с вами — вот этот человек.
Точилин кивнул на Павла. Тот зло улыбнулся.
— Знаете, кто он?
— Не понимаю, к чему вы клоните.
— Представьте себе. Молодой человек, назовем его П., во время учебы в университете крутит любовь с девушкой Т. Парень беден, девушка, напротив — генеральская дочка. Странная парочка, не находите?
Спустя несколько месяцев П. бросает Т. ради красивых глаз — и всего остального — девушки К., дочери успешного бизнесмена. Живет на ее
А некоторое время спустя снова встречается с Т., которая удачно — с денежной точки зрения — выскочила замуж и стала еще богаче. Кстати, Т. имеет от П. сына. Но я не уверен, что П. это интересует. За все эти годы он ни разу не предпринял попыток встретиться с мальчиком.
— Вы скотина, — Павел сжал кулаки. — Какое вы имеете право…
— Имею, — взгляд Точилина стал холодным. — Властью, данной Законом.
— Да в ж… ваш закон! Кто вы такие? Вас всех нужно перестрелять!
— Павел, — Инна смотрела в пол. — На твоем месте я бы не…
— Не вмешивайся! Посмотри на него (Точилин довольно улыбался). Явился сюда, чтобы поливать меня грязью! Неужели ты не видишь — он нас презирает!
— Вижу. И что? Кто он такой? Мы тоже его презираем.
Павел потер лоб.
— Я встречался с Таней. Она сказала, у парня все есть. И я видел, что это правда.
Инна с изумлением взглянула на Павла. Таким подавленным она его никогда не видела.
— Мой сын… другой сын — погиб у меня на глазах. Наши отношения с Катей никогда не были безоблачными — их даже хорошими назвать трудно. А потом я потерял жену — он поднял глаза. — Это вы можете понять? Меня не отпускало чувство вины. Я ненавидел себя за то, что это случилось со мной. Я винил себя в гибели близких. Я был молод и глуп. Если бы вам «посчастливилось» пройти через это! Я не отказался от наследства, потому что это была Катина воля. Она так хотела. Не мог я отказаться! Хотя ее отец настойчиво этого требовал. Дубровские до сих пор меня ненавидят.
— Есть за что. Но вы ведь могли подумать своей башкой — рано или поздно ваш сын узнает правду. Он спросит: «А где папа? Где его черти носят?»
— Не думаю. Скорее всего, Таня сказала Паше, что его отец умер. Так и надо. Отец из меня дерьмовый.
Он усмехнулся. Точилин покачал головой.
— Я знаю одно: сейчас вам опять понадобились деньги. И вы сблизились с девушкой, которая в сто раз богаче вас.
Павел вскочил.
— Уходите. А то я вам рожу разобью! Даже если меня за это повесят.
— Да, было бы недурно, — на пороге Точилин кивнул Инне. — Берегите себя. Женщине опасно находиться рядом с этим человеком.
Павел на кухне смотрел в окно. После вчерашнего дождя дороги размякли. В лужах плавали клочки тополиного пуха.
Инна остановилась у него за спиной.
—
Павел обернулся.
— Я сорвался. Прости.
— Ты не у меня должен просить прощения. У себя. Ты дал ему повод для подозрений.
Павел приблизился. Взял Инну за плечи.
— Плевать. Пусть думают что хотят. Я хорошего отношения к себе не видел и не увижу. Но ты-то — веришь, что я не убийца? Веришь, что я тебя люблю?
— Верю, — Инна смотрела ему в глаза. — Верю. Я имела столько возможностей убедиться… Я тоже тебя люблю.
В тот момент ей казалось, это правда.
Павел потер виски.
— Это добром не кончится. Точилин прав. Ты должна уйти.
— Уйду. Потом. Сейчас я тебе нужна.
Она помолчала.
— Ты первый человек, которому я по-настоящему нужна.
Павел поцеловал ее руку.
— Нужна. Но знай, ты полностью свободна. Мы расстанемся, как только скажешь. Я не собираюсь мучить ни тебя, ни себя.
— Да. Так будет лучше для нас обоих.
Павел встал, голым подошел к окну. В щель между занавесями просочился солнечный луч. Павел ладонью коснулся луча, взволновав танцующие в нем пылинки.
— Свет надежды, — прошептал он.
Раздвинул занавески.
В комнату потоком света хлынуло летнее утро.
Инна сидела на постели, сонно моргая.
— Который час?
— Полдесятого, — Павел застегнул молнию на джинсах.
— Куда ты?
— Мне нужно уехать на два дня.
— Так долго? Почему сейчас?
— Надо, — Павел застегнул верхнюю пуговицу белой рубашки.
Инна встала, накинула халатик.
— Что я буду делать в твоем доме одна?
— Позвони адвокату. Займись, наконец, наследством.
— Наследство, — Инна ахнула. — Я совсем забыла!
Павел не слушал. Собирался с серьезным видом, напряженно что-то обдумывая.
Глухим голосом спросил:
— На какой куш ты можешь рассчитывать?
— А, ерунда, — Инна подошла к зеркалу. Начала расчесывать светлые волосы. — Пара миллионов баксов, какие-то акции. Дом, машины. Я позвоню в Москву и все узнаю. Хочешь?
— Да, хочу, — Павел проверил счет на сотовом. — Не затягивай.
На пороге он обернулся.
— Да, вот еще что. Помнишь рукопись, которую ты читала?
Инна кивнула.
— Сожги. Там… — взгляд его затуманился. — Прошлое. От него нужно избавиться.
Она села в кресло. Сказала веселым тоном:
— Поскорей бы закончилась катавасия. Получим бабки, и ты увезешь меня на край света.
Павел странно улыбнулся. Его глаза потемнели.
К двум часам дня Павел на автобусе добрался до Новгорода.
Двухэтажный особняк — решетка ворот, гараж на три автомобиля.
Таня ждала его в холле — гордая хозяйка роскошного дома. В зеленом платье с белым поясом. В уголках глаз — морщины.
Павел стоял, перекинув плащ через руку. С горечью смотрел на Таню. Вот девушка, которую я целовал, сжимал в объятиях. И она — часть мира, который я ненавижу. И прекрасно вписывается в пейзаж.