Судья
Шрифт:
— Извините. Это бред сивой кобылы.
— Неужели вы не знаете, что реальности нет? Мир податлив, как глина, а пальцы гончара — человеческие желания. Биотоки человека обладают магнитными свойствами. Человек притягивает и отталкивает. Я говорю о сильном желании, которое меняет мир. Я говорю о невозможном, которое становится возможным. О водах Красного моря. О воскресении мертвых. О Наполеоне, перед которым склонилась Европа. О Советской Армии, которая, терпя огромные потери, без оружия выиграла величайшую войну в истории.
Павел
— Мы зря уповаем на Бога. Все находится в нас. Известный нам мир — всего лишь чья-то мечта. Отражение наших мыслей, желаний, чувств, надежд.
Некоторое время Точилин переваривал информацию.
— Ладно. Если вы верите в это, ваше дело. Скажите мне одно — вы знаете, кто этот человек?
Павел помедлил с ответом.
— В лицо — нет. Имя Его мне тоже неизвестно. Хотя кое-что о Нем я сказать могу. Больше, чем вы.
— Просветите.
Павел молчал.
— Я ведь извинился, — торопливо добавил Точилин. — Что мешает вам помочь мне?
Павел поднял глаза.
— Я боюсь за вас. Вы хотите встретиться с Ним лицом к лицу. Зачем?
Следователь не нашелся с ответом…
— Вы придумали тысячи мотивов, чтобы решиться на это. Но мотив у вас один. Вы хотите переманить Судью на свою сторону.
— Вы ошибаетесь.
— Хотите, чтобы Судья работал на вас. Помогал вам вершить правосудие в обход закона. Я говорю вам, что это безумие. Судья — даже если допустить на минутку, что вы Его найдете — воспримет вашу просьбу как грех. И убьет вас.
— Во-первых, я не собираюсь встречаться с Судьей. Во-вторых, у меня нет ни малейшего намерения… как вы сказали? Вершить правосудие в обход закона. В-третьих, со мной не так легко справиться. Даже если бы я и хотел поговорить с Ним — чего я не хочу — вряд ли Ему удалось бы убить меня, как тех беззащитных молодых людей, выгнавших из дома слабоумного старика.
— А Нестеров? Тоже был беззащитным?
— Покровский, — Точилин наклонился вперед. Затаил дыхание, внимательно наблюдая реакцию собеседника. — Скажите прямо: Судья — это вы?
Он ждал. Ему бы хватило малейшего симптома: еле заметного дрожания ресниц, движения мускула на лице, сужения зрачка.
Павел вздохнул. Заговорил скучающим тоном, который явно давал понять, что ему хочется поскорее закончить разговор.
— Судья — необычный человек. Вы должны об этом помнить. Он силен, хитер и смел. Обладает способностями к гипнозу. Умеет взглядом подчинять себе людей. Способен понижать температуру в комнате. Внушать галлюцинации. Вызывать остановку сердца, инфаркт — без телесного контакта с жертвой. И становиться невидимым. Я имею в виду, способен сливаться с окружающей обстановкой.
Он замолк, погрузившись в себя.
— Это все?
— Пока все.
Точилин покачал головой.
— Немного. Что ж, и на этом спасибо. Еще один вопрос. Эксперты установили орудие убийства. Судейский молоток.
— Господи, — Павел потер лоб. — Даже
— Мне это кажется сомнительным. Разве таким предметом можно убить человека? У последней жертвы голова разбита вдребезги, и лицо в кашу. Вы не знаете, как такое возможно?
Павел покачал головой.
— А насчет следующей жертвы? Кого Он убьет?
— Кого угодно. Судья доберется до любого. Кроме меня. Я — единственный человек в мире, которого Он не может убить.
— Почем вам знать?
Павел усмехнулся.
— Он пытался.
— Что? — Точилин изогнул брови. Вот это новость!
— Давно. По мотивам, вам небезызвестным.
— И не убил вас?
— Он не может. Я для Него неприкосновенен. Я и те, кто находится под моей защитой.
— Кто это?
— Те, кого я люблю. Поэтому Он сначала убивал людей, от которых нить шла ко мне. Те насильники шесть лет назад… вы ведь через них меня нашли? Дочь бездомного старика — я встречался с Ним, в парке. Нас видело много людей. Судья пытался навести на меня подозрения.
— А Судья — действительно не вы?
— А может — вы?
— Нет. В этом я точно уверен.
— Почему? Может, вы больны шизофренией, и убили этих людей, а потом все забыли?
Павел допил кофе. Поставил чашку. Его рука дрожала.
— Что с вами?
— Ничего.
Павел потер виски. Точилин встал.
— Давайте я отведу вас домой.
— Нет.
— Бросьте. Не люди мы, что ли?
Точилин обогнул столик. Положил руку Павлу на плечо.
Тот вскочил, схватил Точилина за шиворот и прижал к стене. Его тонкое лицо исказилось. Верхняя губа оттянулась, как у волка.
— Если ты еще раз притронешься ко мне, я тебя убью. Понял?
Точилин не выдавил ни звука. Он впервые в жизни почувствовал страх. Нападение было неожиданным. Лицо Павла — ужасно. Черты заострились, придав ему звериный облик.
«Он ненавидит меня. Все это время он улыбался, а сам кипел ненавистью».
Павел отпустил его. Стоял, тяжело дыша.
Все взгляды обратились на них. Взрыв Павла испугал не только Точилина. Все в зале застыли в ожидании драки.
Точилин встряхнулся.
— Псих, — бросил он.
Павел потер лоб. Лицо снова осунулось.
— Извините. Сорвался. Мне пора. Провожать не надо.
Быстрым шагом он вышел, оставив Точилина в нелепом положении.
Следователь поскорее покинул шаверму.
Глава 30. Весенний денек
Дима Сотников сидел на кровати в своей комнате. Кровать, стол с шестью выдвижными ящиками, и старый комод, набитый книгами. Вот и все убранство. Ни своего телевизора, ни компьютера, ни магнитофона — ничего из того, что имеют другие дети. Даже этот угол — ему не принадлежит. Отец не раз повторял, что в этом доме нет ничего, что принадлежало бы сыну, потому что Дима ничего сам не заработал.