Суфийские ордены в исламе
Шрифт:
Деятельность теоретиков орденов61 заключалась в том, чтобы приспособить философию суфизма к потребностям простого человека. Им приходилось делать вид, что они отказываются от всех верований, к которым можно было приклеить ярлык пантеистических, так как любая попытка такого рода давала 'улама возможность выдвинуть свои обвинения, а этого 'улама всегда ждали. Нетрудно было оказывать давление на профессионально организованный суфизм. В Египте в середине XIV в. мамлюкские власти направили указ шайх аш-шуйуху, гласивший, что путь к Богу лежит исключительно через Коран и сунну, воплощенные в шар'. Шейх "должен осудить всякого, кто склоняется к вере в иттихад или хулул или утверждает, что Бога можно достичь иным путем, чем тот, что был определен Пророком"62.
Естественно, что многие ордены сохраняли свою
Через популярные религиозные уставы орденов эти теософские доктрины проникали в народные культы. Они гораздо отчетливее проявлялись в орденах восточного региона. Ниже мы приводим цитату из "Мавлида" Мухаммада 'Усмана ал-Миргани, учение которого почерпнуло более от унаследованной им семейной традиции, особенно от традиции ордена накшбандийа, чем от его строгого учителя Ахмада б. Идриса:
"Когда Бог пожелал создать эти высшие и низшие миры, он взял пригоршню своего Света - и это был Мухаммад б. 'Аднан. Он (Пророк) сказал Джабиру: "Первое, что Бог сотворил, был Свет вашего Пророка как бы в ответ на свою задачу, и я был Пророком, когда Адам еще был водой и глиной". Пророк спросил Джибрила: "Сколько лет тебе, о Джибрил?" Тот сказал: "Я не знаю, скажу только, что планета появляется на четвертом небе раз в 70 000 лет (это скрытые знаки), а я видел ее точно 72 000 раз". Пророк сказал для того, чтобы сообщить о своем ранге и тайне своего Света: "Клянусь славой моего господина, я и есть планета, которую ты видел, о Джибрил, на небе благодетеля, а также другие предметы, которые пером невозможно описать на бумаге и которые даже оба писца, пишущие о добре и зле, не могут зафиксировать""64.
Несмотря на примитивное изложение, эта концепция представляет интерес не только с академической точки зрения, так как услышать ее можно во время всех отправлений зикра. Тот же автор в другом сочинении пишет: "Мухаммад... Божественная сущность (латиф), тайна в Адамовом сотворении. Свет света, Тайна тайн, Дух духов"65. Суфийская традиция, не нуждающаяся в иснаде66, приписывает Мухаммаду, например, такое высказывание: "Я - Свет Божества, и все создано из моего Света". Совершенный человек в качестве Логоса - суть всякого мистического опыта. Эти концепции могут существовать параллельно с неколебимой приверженностью доктрине единения.
Но нам предстоит двигаться дальше, поскольку эта концепция приближается еще больше к людям в понятии кутб (полюс). По этой концепции, нубувва растворена в вилайа. Внутренняя суфийская диктрина, подобно доктрине шиитов, утверждает, что вилайа как функция выше нубувва, так как последняя пассивна и ограничена во времени, тогда как вилайа всегда активна и бесконечна. Потребность в непосредственном знании божественного слова вынуждает ал-хакикат ал-мухаммадийа, Логос, каждую эпоху перевоплощаться в того, кто известен под именем кутб заманихи (полюс своего времени), и открывается только немногим избранным мистикам67. Концепция кутба ("полюса"), на котором держится мир (суфийский эквивалент шиитскому имаму) во главе невидимой иерархии святых (авлийа), восходит к далекому прошлому, задолго до времени Ибн ал-'Араби, и, как широко считается, родоначальником ее был Зу-н-Нун ал-Мисри, наследник египетской гностической традиции. В последующие века концепция была опрощена и превратилась в меру оценки мистических достижений. Затем уже каждый святой становился кутбом, и "полюс Вселенной" неизменно сопровождали эпитетом или дополнительным названием типа ал-кутб ал-гаус, кутб ал-актаб или кутб ал-'алам, несмотря на то что эти определения также теряют смысл, если ими пользоваться не по назначению. Когда Джа'фар ал-Миргани поет: "Я был первым, кто существовал"68, он отождествляет себя не с кутбом суфийской иерархии, а с кутбом Логоса. Эта идея лежит в основе требований раствориться в личности шейха подобно тому, как об этом говорится в отрывке из чиштийского источника: "На первой стадии от послушника ждут, чтобы он возлюбил своего шейха и считал его высшим для себя образцом. Он действует, разговаривает и молится как шейх; он ест, пьет, ходит как шейх и постоянно размышляет о нем. После того
Легко понять, почему суфизм, по крайней мере во многих кругах, сосредоточен вокруг личности шейха. Шейх - символ кутба, невидимого, беспредельного. В суфийских орденах шиитов удивительным образом слились концепции кутби и имами. У суфиев-двунадесятников кутб - представитель имама на земле. Отсюда понятна ненависть, которую питали к суфиям муджтахиды. Первый столп, согласно воззрению гунабадийской ветви ордена ни'матуллахийа, - это вилайа или "верность" кутбу, который и есть настоящий, реальный глава данного ордена, даже если благодаря ему существует все вокруг70.
Святые (ахл ал-гайб) образуют иерархическую структуру, глава которой кутб. Эта концепция не нова. 'Али ал-Худжвири пишет: "Среди тех, кто наделен властью освобождать от обязательств и налагать их и состоит при божественном дворе, имеется три сотни, именуемых ахйар, сорок, именуемых абдал, семь, именуемых автад, три, именуемых нукаба, и один, именуемый кутб или гаус"71.
Наименования и число членов этой пирамидальной структуры варьируют; общее представление о ней в соответствии с тем, как она воспринимается в Нилотском Судане, дает следующая цитата:
"Шейха Хасана б. Хасуна (ум. 1664) спросили о ранге Мусы б. Йа'куба. Тот ответил: "Он состоит в ранге фард среди суфиев, это нечто отличное от кутб, от четырех автад [опоры], от семи нуджаба [знатные], от сорока абдал [заместители]. Число их (т. е. афрад) равно числу тех, кто принял участие в битве при Бадре (т. е. трем сотням), и они по отношению к кутбу имеют статус рядовых [по отношению к генералу]""72.
Авлийа были истинным воплощением народных представлений. Однако следует добавить, что большая часть суфийских идей была вульгаризована, хотя последнее обстоятельство играло, несомненно, не такую уж значительную роль. Фана, например, превратилась в некий смутный пантеизм на фоне практики экстатических откровений зикра. Ее можно более или менее быстро достичь в зависимости от восприимчивости индивида при посредстве шейха-наставника или ценой растворения своей личности в шейхе, но отнюдь не ценой бесконечного трудоемкого продвижения на тернистом пути от одной макам к другой. Есть ли смысл беспокоиться о дисциплине, когда "одна джазба (притяжение) от Бога равняется всем трудам человечества или мира джиннов"? Маджзуб (одержимый), знакомый образ традиционного мусульманского общества, рассматривается как человек, утративший личностное сознание в божественной единичности.
Первой стадией суфийской организации был кружок, объединявший вокруг наставника его учеников и последователей. В Хорасане местом расположения такой группы служила ханака. Это был обычный дом, который занимал шейх со своими дервишами, а не специально отведенное строение. Несмотря на то что комнаты в таком доме были приспособлены для собраний (джама'ат или сама'ат-хана) или общей молитвы (мусалла) и группа в полном составе нередко отправлялась в странствие более чем на год, поначалу это был всего лишь кружок. В жизнеописании Абу Са'ида б. Абу-л-Хайра (976-1049)1 среди многочисленных такого рода центров XI в. упоминается Ханака-и сарави, основанная в Нишапуре Абу'Али ад-Даккаком (ум. 1016), учителем Абу Са'ида и ал-Кушайри. Другая ханака, также основанная в том же Нишапуре Абу 'Али ат-Тартуси (ум. 364/875), просуществовала до 548/1154 г., а затем была уничтожена гузами. Немногие из ранних ханака просуществовали столь долго, как эта, но сохранились гробницы их первых наставников (или традиционные постройки). На второй стадии развития тарика были восстановлены старые или же построены новые мавзолеи; затем начался обратный процесс - наличие могилы вело к образованию при ней ханаки.
Суфийские объединения на первом этапе характеризуются минимальным сводом правил, регламентировавших жизнь в коллективе. Один из таких ранних сводов норм поведения, составленный тем же Абу Са'идом для членов своей хорасанской ханаки в Майхане, был переведен Р. Никольсоном2.
"1. Одежду надлежит держать в чистоте и самому быть всегда опрятным.
2. Не следует сидеть и сплетничать в мечети, равно как и в других святых местах.
3. Первым делом надлежит всем вместе прочесть молитвы.