Сухой закон 2
Шрифт:
— Не понимаешь, — устало покачал я головой, — Это не для меня. И не для неё. И лучше тебе не знать, для кого. Строго-настрого прошу тебя — не говори об этой квартире никому. Даже Мишке. Я ему верю, но как выпьет, что-нибудь учудит. Сам там больше не появляйся. Договорись, что оплачивать будешь в конкретный чёткий день. Затем переоформим договор аренды.
— Хорошо. Не задавать лишних вопросов.
— Именно так. Мне нужно позвонить.
Я приложил «трубку» к уху и произнёс в приёмник:
— Соедините меня с полицейским участком Уэйкфилда.
Подождав
— Скажите, я могу услышать начальника участка, лейтенанта Дёрпа?
— По какому вопросу?
— Это конфиденциальное дело!
— Эмм… Ну его сейчас… Погодите. Лейтенант. Вас просят. Вы уже уезжаете? Конфиденциальное дело.
Спустя несколько секунду в трубке послышался недовольный надтреснутый голос Дёрпа:
— Дёрп слушает.
— Скажите, а когда можно будет вызвать пожарного инспектора? — выпалил я.
На пару секунд повисло молчание. А затем Дёрп разразился в трубку громом и молниями:
— Какой ещё пожарный инспектор? Это, по-вашему, конфиденциально? Да вы там…
— Простите, ошибся, — усмехнулся я, и с чистой душой положил трубку, пока лейтенант там ломает комедию перед подчинёнными и посетителями. Слушать разговоры не слушают, но вот установить: откуда и когда был звонок — могут спокойно.
— Всё. Если больше вопросов нет, то мне нужно съездить в одно место, — я стал собираться.
— Кофе? — разочарованно протянул бармен так, словно я оскорбил его так, как никто другой в жизни.
Я наскоро отхлебнул живительный нектар и махнул рукой:
— Некогда.
Попрощавшись с Громовым, я выскочил на улицу, на ходу поправляя шарф и надевая шляпу. Запрыгнул в «Паккард». Рядом с Матвеем сидел уже другой боец с оружием. Это Синицын настоял после нападения ирландцев.
— Куда, Лексей Иваныч?
— Давай-ка прокатимся вглубь района. Найди мне телефонный автомат.
Узкие улочки Бронкса, окружённые невысокими серыми домами, замелькали в окошке авто. Публика здесь была одета в разы проще, чем в Ист-Сайде, или на Манхэттене. Много рабочих роб, натянутых прямо на дешёвые полушубки. Много дам в бесформенных пальто. Кафешки не светились неоновыми яркими вывесками.
Всё это напоминало стиснувший зубы улей, который каждый день проживает день сурка, чтобы выжить. Молодёжь, имеющая больше энергии, соберется потанцевать в выходные в заведениях наподобие «Парадиза». Люди постарше будут отсыпаться. Или работать лишнюю смену в надежде перебраться хотя бы на те улицы, на которых находился мой «Колизей». Но в этом всем, казалось бы, жестоком круговороте быстрее всего происходили изменения. И я понимал, что мне повезло с районом, с которого мы начинаем.
Боро Бронкс перестраивался постоянно. Всю его историю. В двадцать первом веке настоящими историческими улицами останутся разве что одна-две, наподобие Вашингтонского авеню. Там сохранятся кубические пятиэтажные кирпичные дома, с жёлтыми панелями, с лепниной и полурозетками на верхних этажах.
Остальное боро будет типичным памятником середины и второй половины двадцатого века. Налепленные,
У меня всегда ассоциировалась тишина с классицизмом. Его помпезность предполагает любование, а когда любуешься — очень не хочется, чтобы тебя что-то отвлекало. А вот архитектура индустриальная, напротив, будто захватывает себя. Я ловил это чувство всегда, когда гулял по Москве на Ленинском проспекте около Центрального дома туристов. Попав туда впервые зимой, сразу после поезда, я пошёл гулять рано утром в воскресенье, когда вся столица ещё спит. Широкий полупустой проспект, мало людей, серая громада ЦДТ. И шум машин где-то вдалеке на кольцевых надземных развязках. Сливающийся в единый шум. Как мощный ветер. Казалось, что это именно ЦДТ звучит так, а не сами улицы. В этом и есть прелесть индустриального пейзажа.
Ностальгия захватила меня. Но я прислушивался к ней, подумывая, как и что я буду менять именно здесь, в этой точке, которую планирую сделать местом притяжения русских мигрантов Америки.
«Паккард», сверкая хромом, остановился около телефонной будки. Сначала вышел телохранитель, приданный мне капитаном Синицыным. Затем уже я. Рука моего подопечного была спрятана под широким пальто. Даже боюсь представить, что туда мог запрятать ушлый военный инженер императорской армии. А вооружал он своих ребят на славу. Через два дня всё это оружие можно будет носить даже не скрывая, после того как Виктор окончательно оформит на нас охранное агентство. Но я строго-настрого всё равно запретил форсить оружием напоказ.
Ядерно-красная телефонная будка посреди серой улицы была словно не от мира сего. Я забился в узкую кабинку и посмотрел на часы. Подождал ещё немного и принялся звонить. Лейтенант подошёл не сразу. То ли не успел приехать в условленное место, после моего «кодового» звонка, то ли… Нет, всё же ответил.
— Слушаю. Надеюсь, это действительно важно, — проскрипел голос продажного начальника полиции Уэйкфилда. Знал бы шериф Фэллон, какой у него помощник по одному из округов, очень бы удивился…
— Приветствую вас, лейтенант, — ответил я.
— Давайте к делу, Алекс.
— Мой вопрос может показаться странным, но он, поверьте, очень и очень важен в сложившейся ситуации, — мягко начал я, — Скажите, вы в курсе о семейном положении наших гостей, которые ищут пулемёты в Бронксе?
Я прямо намекал на агентов бюро расследований.
— … или, может, вы сможете узнать как-то об этом?
Дёрп думал недолго:
— Что вы задумали, Алекс?
— Поверьте, с их головы и головы их близких не упадёт ни один волосок. Я не трогаю невинных, — твёрдо ответил я, — Мы же с вами договорились. Мы с вами негласно обеспечиваем порядок в Бронксе. И я делаю всё возможное со своей стороны, чтобы он установился…