Сухой закон 2
Шрифт:
— Фруктовую корзину, две, нет, три бутылки шампанского Доль-Бланш и чего-нибудь покрепче нам с другом, чем это, — он покачал пустым бокалом из-под вина.
— Виски, сэр?
— Разумеется! — отозвался Билл за своего товарища.
Никто из них не замечал, как за портьерой второго выхода для персонала, в темноте промелькнула тень человека, в руках которого был какой-то небольшой предмет.
— Подождём, Ваня. Наши гости должны «настояться»…
* * *
Волков
За дверью послышались шаги, и спустя несколько мгновений, она отворилась. На пороге стояла Мэри в светлом пеньюаре. Помада слегла размазалась вокруг губ. Она оперлась на дверной косяк в томной позе, покачивая початой бутылкой шампанского.
— Просто богиня! — ухмыльнулся Илья Дмитриевич, смерив роковую продажную красоту.
Говорил он шёпотом:
— Они всё?
— Готовы. Дрыхнут, как гризли… — усмехнулась «мадам».
— Прекрасно!
Волков быстро осмотрел пустой коридор и вкатил внутрь полулюкса столик для развоза заказов в номера. Накрытый до пола скатертью. Аккуратно закрыв за собою дверь, он «прокатился» в спальню и осмотрелся.
На кровати развалился Глен Диксон и храпел так, словно в номер закатили мотоцикл. При этом чудодейственным способом он держал на животе криво стоящую бутылку из-под виски. Ни дать ни взять богатырь, сражённый стрелой. Из одежды на нём была только одна сорочка и носки на лентах.
Мэри было хотела прикрыть срам, но Волков остановил её:
— Нет-нет! Прекрасный ракурс! Лучше и не придумаешь.
По щекам Диксона размазалась помада. Билл восседал дальше на стуле, опрокинув голову на грудь. У этого вообще остался из одежды только галстук. В отличие от своего напарника он тихонько сопел в две дырки, свесив руки по бокам от подлокотников. В ванне шумела вода. Видно, вторая девушка, Дафна, была там.
— Ты сколько им сыпанула? — удивился Волков.
— Да сколько вы и говорили, мистер. Они же ещё напились, как черти. Такое здесь творили…
— Понял. Так, поработаем над экспозицией!
Голову Билла Волков поправил так, чтобы было видно лицо. Руки заняли места на подлокотниках. В одной из них материализовалась бутылка.
Затем из-под столика начала появляться фотоаппаратура. Тренога была извлечена и поставлена посреди комнаты. Вспышка, камера. Волков делал всё быстро и точно под любопытными взглядами девушек.
— А если они начнут нас искать? — полюбопытствовала Мэри.
— Не начнут. Тем более, вы же хотели в Европу? — спросил Волков.
— В Париж! — мечтательно закатила глаза девица.
— Вот и будешь гулять там по Монмартру! Завтра уже будете на пароходе. С такими деньгами можете хоть вообще не работать несколько лет.
— А вы там были, мсье? — почему-то на французский лад обратилась мадемуазель к Волкову.
— Конечно, милочка! Тебе точно
Девушки непонимающе переглянулись.
— Режиссер, это я, — печально добавил Волков, — Как же тяжело работать с дилетантами… Давайте-ка изобразим радость! Поближе к нашим мужчинам! Прекрасно! Вот так!
Вспышка.
Илья Дмитриевич осмотрел ещё раз с удовлетворением комнату и развёл руками:
— Видите, дорогие мои, и никто не умер! А теперь, дамы, попрошу к кассе! Советую вам тут не задерживаться…
И достал из жилета свёрток с деньгами.
* * *
На следующий день. Манхэттен. Пятая авеню.
Моё авто остановилось рядом с телефонной будкой. Последнее время я настолько часто пользуюсь именно ими, что уже впору покупать телефонную компанию.
— Гостиница «Хилл», пожалуйста. Ист-Сайд.
Спустя мгновение, я заговорил в «трубку»:
— Доброе утро! Тридцать четвёртый номер, пожалуйста, позовите. Глена Диксона.
Пришлось подождать, пока меня переключат на телефон в коридоре третьего этажа и позовут из номера нужного человека.
— Слушаю… — хрипло пробасил Глен. Видимо, ещё отходил от своих ночных подвигов на любовной стезе.
— Прошу вас внимательно меня слушать и не перебивать. Встречаемся через полчаса в кафе «Роза Италии». Манхэттен, Пятая авеню. Напарнику и кому-либо ни слова. Если увижу слежку, то сразу уйду. Только вы и я. Не беспокойтесь, это людное место.
— Я ничего не понимаю, кто вы? — раздражённо проговорил сонный Диксон.
— У меня есть важная информация для вас. Но я опасаюсь за свою безопасность. Услышьте меня… Пулемёты! Льюиса! — ответил я и повесил трубку, невзирая на окрики, которые тут же начались в ней.
Я вышел из будки и, не спеша, пошёл вдоль улицы, сделав едва видимый знак Матвею, сидящему в «Паккарде», оставаться на месте. Сегодня был день икс. Скорее всего, ближе к вечеру нам позвонят ирландцы. Третий день, который был указан в их записке, начался. Значит, будет встреча, которая ответит на многие вопросы. В том числе и на тот — проснусь ли я завтра?
Волновался ли я? Да. Думал ли я только об этом? Нет. Кто-то удивится и скажет, что это невозможно. Но я давно убедился: чем большая ответственность лежит на человеке, чем больше острых ситуаций в жизни он проходит — тем больше он может «отключаться». Когда ты выстраиваешь сложную систему, в которую включено много людей и много разноплановой деятельности — ты будто распадаешься на множество потоков. Придумываешь дублирующие системы управления. Создаёшь много «предохранителей» на разные случаи. Когда наступает ответственный момент, он действительно требует большого сосредоточения сил и внимания. Но при этом нельзя забывать о других текущих задачах.