Сукино болото
Шрифт:
– Исчезни, – сказал Лешка.
– Пожалеешь, – пригрозил Свищ.
– Исчезни! – рявкнул Лешка.
За три года отсидки он потерял чувство реальности. Он жил старым представлением, что младшие должны знать свое место. Он не придал значение словам брата Славки, когда тот сказал ему, что грифы окончательно поработили бармалеев. Не знал, что самый плюгавый гриф может запросто наехать на самого крутого бармалея, и тот должен уйти в сторону, если не хочет, чтобы ему пересчитали зубы.
Лешка сдал смену и пошел на неверных ногах домой. Путь ему преградил
Он постоял немного, потом сел прямо на плиты, у газового пламени. Горелка издавала легкий гул. Лешку тут же сморило газом. Если бы мимо шли люди, они бы что-то сделали. Но в сквере было пусто. Один только Свищ стоял в кустах и соображал, что лучше сделать: поджарить лоха со стоянки или дать ему надышаться газа. Свищ подошел к Лешке и пнул его в живот. Лешка даже не шелохнулся. Свищ наступил ему на голову. Никакой реакции.
Свищ огляделся – никого. Перевернул лоха на живот и подтянул ближе к огню. Еще раз оглянулся и положил лицом прямо в огонь. Думал, лох заорет от боли и мигом придет в себя. Но пьяный в лоскуты лох сделал два-три судорожных глотательных движения и затих. Противно запахло жареным мясом.
Свищ скрылся в кустах.
Прохожие заметили неладное, когда на Лешке загорелась одежда. Когда его оттащили от огня, лица у него практически не было. Приехала «скорая». Тело положили на носилки и укрыли с головой.
Вскрытие обнаружило в организме пострадавшего запредельную степень алкогольного опьянения. Горожане сходились во мнении – ужрался, скотина. Свищ похвастал среди грифов, что это его рук дело.
Его вызвал Руслан.
– Ладно тебе звездеть.
– Падлой буду, я его зажарил, – поклялся Свищ.
– За что ты его?
– Делиться не хотел. Грубил. Я все-таки гриф. А он кто?
Руслан почувствовал замешательство. В этом возрасте он бы такое не смог. Он жесток, но не до такой степени. «Подрастет и когда-нибудь меня поджарит», – подумал он о Свище.
Бюро технической инвентаризации размещалось в цокольном этаже старинного особняка. Булыкин припарковался напротив. Сновали люди. Можно представить, что там внутри: забиты все коридоры. БТИ без очередей – не БТИ.
Внутренний голос подсказывал Никите – не лезь напролом. Эта шарашка и раньше-то жила на подношениях и взятках. А сейчас… Стоит тебе проявить интерес к планировке, об этом тут же станет известно Царькову.
Нужно было придумать благовидный предлог. А пока неплохо бы заглянуть в кабинеты. Не может быть, чтобы не встретилось ни одного знакомого лица.
Побродив по БТИ, Никита приметил двух женщин. Одна проходила по делу об изнасиловании в качестве потерпевшей. Давно это было, но она узнала Булыкина и даже поздоровалась. Наверно, вспомнила,
Булыкин подошел поближе:
– Не узнаете?
– Ой, простите, – бухгалтерша покраснела.
– Сменили профессию?
– Не совсем.
– А чем здесь занимаетесь?
– Ой, я обыкновенный техник. Обмериваю, обсчитываю. В смысле, вычисляю. А вам что-нибудь надо?
Булыкин посмотрел женщине в глаза.
– Дачу покупать собираюсь. Хочу узнать, какие требуются документы.
Соврал неудачно. Документы требуются не покупателю, а тому, кто продает.
– Ну и как здесь? – он сделал характерный жест пальцами: в смысле, как платят.
– Мне хватает. И – никакого риска.
Никита огляделся по сторонам и спросил, немного ерничая:
– У меня до сих пор не выходит из головы, почему вы тогда не нажали тревожную кнопочку? Ведь кнопочка, как показал следственный эксперимент, у вас под ногой была, а?
Бухгалтерша тоже огляделась и ответила в тон:
– А вы знаете, когда рядом убивают, то тут не до героизма. Чего вы хотите, я все-таки женщина.
– Кстати, а где сейчас работает ваша напарница, кассирша? – спросил Никита, прикидываясь шлангом.
– Как? – сильно покраснев, выдохнула бухгалтерша. – Разве вы не знаете? Утонула. Заплыла и… То ли ногу свело, то ли…
– И когда это было? – продолжал прикидываться Булыкин.
– Через месяц примерно после того случая, – бухгалтерша имела в виду налет.
Надо было брать эту тетку тепленькую, пока она трепещет от страха. Потом придет в себя, и тогда ее уже ничем не проймешь.
– Покажите мне план здания особняка, где раньше был универмаг, – потребовал Никита.
Судя по его тону, любые возражения были неуместны.
– Не могу, не имею права, – пролепетала бухгалтерша.
– Я посмотрю этот план здесь, и вы тут же положите его в сейф.
– Я не могу. План не в моем сейфе. Мне его не дадут. Мне скажут: для кого? И тут же позвонят Царькову.
– А вы сами можете взглянуть на этот план?
Бухгалтерша ответила после короткого раздумья:
– Скажите, что вам нужно, и я постараюсь это сделать.
– Мне нужно знать, есть ли в плане подвал.
– Хорошо, я постараюсь.
«А что если она сейчас позвонит Царькову? – думал Булыкин, уходя от из БТИ. – А, что будет, то будет».
Разговор с Гридасовой вначале шел через цепочку. Женщина наотрез отказалась открыть дверь. Какая еще милиция? К ней только вчера приходили. Снова, что ли?
– Вы телевизор смотрите? Я подростками занимаюсь. Меня часто показывают. Вспомнили? Как вас зовут? – ласково говорил Булыкин.
– Валентина Петровна.
Гридасова то ли узнала, то ли ответила на мягкое обращение – сняла цепочку, открыла дверь. Это была крупная женщина с властным лицом.