Сукино болото
Шрифт:
Положив трубку, Лещев развел руками. Мол, ничем помочь не может. Анну охватило состояние полной безнадежности. «Человек у нас может чувствовать себя уверенно только в связке, только в команде, в группе, в банде, – думала она. – Попала в беду – никто тебе не поможет, если ты одна».
Но все переменилось в считанные секунды. Вошла секретарша. Сказала, что по телевизору выступает Рогов. Мэр схватил пульт. Он предчувствовал! Он давно ждал удара с этой стороны!
Рогов сидел в своем роскошном кабинете на фоне государственного флага. Все-таки
– Сколько можно спокойно смотреть на безобразия в Поволжске? – говорил он, отдуваясь после обильного обеда. – Надо с этим кончать. Банды, наркотики, злоупотребления властью. Жалобы граждан идут потоком. На все это надо как-то реагировать.
– Вы уверены, что при вашем руководстве станет лучше? – спросил Кодацкий.
Рогов потупил глаза:
– Знаете, мне ведь ничего не надо, у меня все есть. Кстати, должен сразу сказать, что, как и в настоящее время, финансовой деятельностью я заниматься не буду, не имею права.
– Если у вас все есть, тогда тем более, зачем вам власть?
Лещев и Ланцева переглянулись. Ай да Кодацкий! Как же он решился задать такой коварный вопрос? Но чувствовалось, что смелость редактора была заранее согласована, и Рогов был готов к этому вопросу.
– За людей обидно, за земляков моих, – сказал он, снова подавляя отрыжку. – Кроме того, человек так устроен, ему всегда чего-то не хватает. И когда у него есть все, то ему не хватает… – Рогов сделал паузу.
– Власти? – совсем расшалившись, подсказал Кодацкий.
– Я бы назвал это служением, – потупив глаза, уточнил Рогов.
Интервью закончилось. Лещев отключил телевизор и несколько секунд сидел, опустив голову и барабаня пальцами по столу. Потом открыл рот, хотел что-то сказать, но взглянул на записку, потом на часы и предложил:
– Поехали, пообедаем.
Когда шли по коридору, Анна предупредила, что в машине тоже может быть «жучок». Перебрасываясь ничего не значащими фразами, подъехали к гостинице, где обычно останавливались чиновники, командированные из области и Москвы. Там у мэра был зал, где он устраивал застолья.
Анна рассказала, каким образом прослушка обнаружилась в ее кабинете. Лещев не удивился, что это дело рук Царькова. Если принять во внимание сегодняшнее заявление банкира, то установка «жучков» – часть будущей избирательной кампании.
– У вас есть, кому осмотреть кабинет? Это может сделать Булыкин, – сказала Анна.
– Надо сделать очень аккуратно, – согласился Лещев, раздумывая, какую еще каверзу могут придумать его враги.
Никогда еще его положение не было таким шатким. «Мне конец», – думал Лещев. Он знал правила игры. Все решает не бюллетень, а местная элита, ее административный ресурс. Он к этой элите раньше принадлежал только отчасти. Он протырился во власть случайно. Теперь это недоразумение местная элита решила исправить.
Ланцева прервала невеселые размышления мэра:
– О чем молчим, Николай Федорович?
– Если тебе предложат место в их команде, не отказывайся. Иначе вместе со мной попадешь
– То есть вы и без меня с ними справитесь?
– Я уйду в сторону. Отосплюсь, а осенью поеду на кабанов. Отведу душу.
«Ну, правильно, – подумала Анна, – эти хищники – на твое место, а ты – на охоту, зло срывать на несчастных животных». «Раньше на охоту с женами ездили», – отчего-то, совсем не к месту, вспомнила Анна.
Она даже не предполагала, что Лещев просто блефовал. В глубине души он и не думал сдаваться.
Анна приехала в деревню. Чтобы поднять настроение, пожарили шашлыки. Жарили во дворе, а ели в доме. Чтобы сосед не увидел Радаева.
Сосед отреагировал на запах – забрался на забор. Увидел Ланцеву – отреагировал на нее. Голос у него был лающий:
– О, новую бабу себе завел!
– Тебе чего? – спросил Булыкин.
– Одолжи стольник до четверга.
Булыкин выручал алкаша много раз, не требуя отдачи долгов. Надеялся, что сосед будет убавлять громкость песен. Но алкаш не знал, что такое благодарность.
Послать бы его сейчас подальше. Но что-то подсказывало Никите – нельзя! Эту тварь лучше не злить.
Алкаш зажал стольник в кулаке и полюбопытствовал:
– А чего жрете не во дворе? А, понимаю! Интим.
Сначала решали, стоит ли бросаться на амбразуру. Кому нужен их героизм? Хотя отступать тоже не хотелось. Стыдно и позорно.
– Давай сделаем вид, что испугались, – предложила Булыкину Анна. – У меня в кабинете «жучок». Можно разыграть сцену. Я скажу, что жизнь дороже. А ты со мной согласишься. На время затихнем.
– Чисто женская хитрость, – подумав, оценил Никита. – Не пройдет.
– Тогда что предлагаешь?
– Если у нас совет, то пусть сначала младший что-нибудь скажет.
Павел молча поедал шашлык. Он уже решил про себя: если Ланцева и Булыкин выйдут из игры, пусть даже на время, он прижмет где-нибудь Пикинеса и вышибет из него правду о смерти Вани Томилина. А потом линчует тварь, которая лишила жизни мальчика. Убийца должен быть убит. Любое другое решение несправедливо.
– Что скажешь, Павел? – спросила Анна.
– Нельзя останавливаться. Им ведь того и надо, чтобы мы остановились.
– Кому им? – спросил Булыкин. – С кем мы имеем дело?
– По-моему, это местная наркомафия.
– А конкретней? На кого конкретно думаешь?
Радаев пожал плечами. Он мог бы сказать, ему уже все было ясно, но что-то его останавливало. Булыкин решил ему помочь.
– Знаешь, а ведь наша опергруппа приехала в банк не просто так. В дежурную часть поступил сигнал. Это был мужской голос. Не догадываешься, чей? Бухгалтер и кассир сказали, что не могли видеть, брал ты деньги или не брал. А ты утверждал, что к ним не прикасался. И это правда. Даже если бы ты взял, то не смог бы унести. Кто же унес деньги? Не тот ли, кто позвонил в дежурную часть? Мы вчера были с Анной в «Спарте», и я вспомнил этот голос. Легкое такое нарушение дикции… Давай, Павел, колись: кто был третий?