Сукино болото
Шрифт:
– Что случилось, Валентина Петровна?
Гридасова подняла глаза, в которых стояла боль:
– Я уже никому не верю.
Из прихожей была видна маленькая кухонька. Старенькие шкафы, старенький стол. Видна была и комнатка: старый гарнитур, старый палас. Все куплено еще в советское время. Хорош Кадровик, не удосужился поправить материальное положение матери.
– Сын жил не с вами, Валентина Петровна?
Женщина кивнула.
«Ну, конечно, разве мог он жить в таком убожестве».
– Вы часто
Гридасова молча кивала.
На кухонном столе фотоальбом. Ну, правильно. Чем еще может заниматься мать, потерявшая сына? Чем ей теперь жить, если не прошлым?
Из глаз Гридасовой покатились слезы:
– Они забрали все фотографии Толи.
Она имела в виду современные фотографии. Но были, наверное, ранние. Почему были? Они-то как раз и должны остаться.
Шалопайское лицо Анатолия Гридасова говорило о том, что воинская служба – не для него. Зачем тогда пошел в военное училище? Ладно, не это сейчас важно.
– Валентина Петровна, неужели ни одной современной фотографии не осталось?
Гридасова достала из серванта снимок сына в форме. Что же ему не служилось? Тоже не важно. Сейчас не важно даже, кто пришел и забрал ключи от съемной квартиры.
– Вы знаете, где жил Анатолий? Адрес?
Гридасова развела руками. Ну, правильно, зачем ей знать. Но и ему, Булыкину, тоже не так важно. Квартира уже подчищена.
На подоконнике – стопка учебников русского языка и литературы. Не иначе, как Валентина Петровна педагог, занимается репетиторством.
– Те, кто к вам приходил, показали удостоверения? Или вы им поверили на слово?
– Кому сегодня можно верить на слово? Один был в форме, – сказала Гридасова. – Две маленькие звездочки. Другой в штатском.
– Этот, с двумя маленькими звездочками, небритый?
– Да, странно как-то, в форме и со щетиной. Неужели вам это разрешают?
– Мода, Валентина Петровна.
Гридасова самолюбиво поджала губы:
– Этот модник мог бы повежливей разговаривать со старшими.
Булыкин попросил:
– Валентина Петровна, если этот модник снова появится, не говорите, что я был. Мы с ним в салочки играем.
Зазвонил мобильник. В трубке был голос бухгалтерши:
– Чертеж здания заменен, и подвал на нем не обозначен.
«Ай да Царьков! – воскликнул про себя Никита. – Что же у него в подвале? Как это узнать?»
– Как вы можете так работать? Неужели самим не противно? Вас так не любит народ! – сказала на прощанье Гридасова.
Никита озадаченно почесал в затылке.
– А помните, что говорили в советское время порядочным людям, которые не хотели вступать в партию?
– Помню. Вступайте, и партия будет
– Вступили?
– Не вступила.
– Не жалеете?
– Жалею.
– Ну, вот, сейчас в милиции примерно такая же ситуация. Не идут порядочные люди. Ничего больше не скажете, Валентина Петровна?
Гридасова несколько секунд колебалась, потом шепотом сообщила:
– У сына в коробке из-под обуви хранились паспорта на машины и ключи. Я как-то нечаянно увидела. Спрашиваю, зачем это тебе? Занимаюсь, говорит, перепродажей машин. Знаете, дети о стариках думают, что они совсем из ума выжили.
– Где эта коробка?
– Изъяли.
«Ну и что происходит? – думал Булыкин. – А то, что тут организация, и Гоша играет в ней не последнюю роль. А его раздолбайское поведение – всего лишь маска. А я суечусь (или суетюсь?), как мама на перроне, поезд все время уходит из-под носа. Я даже приблизительно не знаю, сколько людей в этой организации».
Сделав этот оскорбительный для себя вывод, он по совершенному наитию спросил:
– Валентина Павловна, а вы случаем не считали, сколько было связок ключей?
– Коробка была полна-полнешенька.
«Сотни две ребят в этой организации есть. Это только тех, у кого машины, – подумал Булыкин. – А нас трое. Ха-ха!»
Работать дальше бок о бок с Гошей Булыкин не мог. Впрочем, и работы совместной не было. Помощник то развлекался с компьютером, то ошивался непонятно где. Все мог решить откровенный разговор. Но если предположить, что помощник – оборотень, подобная разборка была бы, как мертвому припарки.
И все же Никита не выдержал:
– Ну и что означает твой вчерашний звонок? Как это все понимать? Да прекрати ты жевать эту гадость!
Гоша выплюнул в корзину жвачку и мрачно смотрел прямо перед собой. Тяжко вздохнул:
– Я, конечно, понимаю, командир, ваши чувства, но…
– Что но? – взорвался Никита. – Если ты сейчас же не внесешь ясность, топай к Шокину и проси, чтобы тебя перевели в другой отдел.
– Объяснение будет позже, командир, потерпите еще немного.
– Хватит с меня. Лопнуло мое терпение.
Зазвонил телефон. Гоша первым схватил трубку.
– Давай-ка я буду снимать, – процедил Булыкин.
Гоша развел руками: мол, как скажешь, командир.
Никита ждал звонка. Ребята из ДПС должны были задержать Чесноковых. Просто так, для профилактики. Братья ездили за город каждое утро. А ближе к вечеру ездили еще раз. И все в то же место – в лесной массив Топельник. Вести за ними наблюдение, оставаясь при этом незамеченным, было практически невозможно. Все подъезды к лесу – как на ладони. Ребята из ДПС должны были осмотреть машину. Вдруг братья что-то возят?