Султан Юсуф и его крестоносцы
Шрифт:
— Тогда мы дождемся малика франков у стен Дамаска, — наконец ответил он и себе, и племяннику.
На третью ночь Ангел Смерти Асраил, давний гость, появился вдруг во дворце и прошел мимо султана, гладя куда-то вдаль.
Салах ад-Дин вдруг почувствовал на сердце острую тоску и очнулся.
Невольно он посмотрел в ту сторону, куда шел Асраил. Там была глухая стена. Но какая стена может стать препятствием для Ангела, шествовавшего в ту ночь с юга на север?
— Неужели опять… — похолодев, прошептал султан.
Он думал
— Тогда кто же? — спросил султан, обращаясь к пустой стене, но ответа от нее, разумеется, не получил, как и от горы Синай.
Фарукшах объявился поутру — живой, запыленный, потный и багровый от возбуждения.
— Повелитель! Я чуть не пленил самого короля франков! — не в силах сдержать гордости… и досады, закричал он на весь дворец.
— Однажды овца чуть не задрала волка, — проговорил султан, недовольно морщась, но и радуясь, что племянник цел и невредим.
Фарукшах оторопел и захлопал глазами.
— Волк вцепился ей в холку и потащил, а она вывернулась и нечаянно схватила его зубами за горло, — стал рассказывать султан старую притчу. — Ей бы крепко сжать челюсти, а она, дура, поперхнулась и стала отплевываться. Шерсть, видишь ли, не вкусная. «Вот если бы на нем росла молодая травка!» — подумала овца перед смертью… Вижу, что остыл. Теперь рассказывай, что случилось на самом деле.
А случилось то, что, следуя велению султана, Фарукшах со своим отрядом скрылся на холме, в лесу, и стал тихо наблюдать за франками. Те подошли очень близко и как раз под холмом решили сделать короткий привал. Слезли с коней, поставили пики шалашами и развалились кто где. Сам Бальдуэн был не на повозке, похожей на катафалк, а в седле. В ту весну он чувствовал себя лучше. Двое знатных рыцарей помогли ему спешиться.
Тут уж «орел» не выдержал и кинулся с небес на добычу, то есть отряд Фарукшаха (а по франкским меркам — целая армия) разом высыпал из леса и помчался вниз, на врага.
— Сколько их было? — перебил султан племянника.
— Не больше пяти сотен, — ответил тот и, словно решив скорее оправдаться за то, что нарушил приказ султана, добавил было: — А у меня…
— Я знаю, сколько дал тебе мамлюков, — опять резко перебил Фарукшаха султан.
Всадников-мамлюков в отряде Фарукшаха насчитывалось полторы тысячи.
— Жаль было упускать такую добычу, — горестно мотнул головой молодой и горячий Фарукшах. — Да, я чуть поймал самого малика франков! — снова забыл он о том, что словом «чуть» и муху не прибьешь. — Если б только не этот старик…
— Какой старик? — встрепенулся Салах ад-Дин.
— Среди кафиров был один знатный франк. Очень старый и седой, — поведал Фарукшах. — Большой, как вол. Его воины очень хорошо обучены…
— Сколько их было?! — не просто спросил, а сердито прикрикнул на племянника султан.
— Сотен пять, — пролепетал Фарукшах, не понимая, почему у повелителя так злобно засверкали глаза и стали
— Мне не лги! — процедил сквозь зубы Салах ад-Дин и совсем помрачнел.
— Три… Не меньше трех сотен… — от растерянности едва ворочая языком, признался доблестный Фарукшах.
— Войско из одних эмиров, — задумчиво проговорил султан, отвернувшись в сторону.
Он долго глядел в окно, в котором прояснялась весенняя голубизна, а его племянник сидел ни жив ни мертв, боясь вздохнуть.
— Продолжай, — наконец велел Салах ад-Дин.
— У него были очень хорошо обученные воины, — поспешил еще раз осведомить султана Фарукшах. — Они в мгновение ока все вскочили на коней и встали перед нами стеной. А в это время слуги посадили малика на коня и он пустился в бегство… Мы, конечно, потеснили франков и многих убили… Но они были очень хорошо вооружены. Так вот малик и успел спастись.
— А этот старик? Где был он? — продолжал пытать племянника султан.
— Он бился с нами ничуть не хуже молодых, — признался Фарукшах, видя, что султан не только желает знать правду о битве, но и вытянет ее всю, как ни юли. — У него тяжелая рука. Доблестный кафир, ничего не скажешь, — добавил он, зная, что султан любит, когда храброму врагу отдают дань уважения. — Только верный удар пики свалил его.
— Он убит?! — воскликнул вдруг султан так взволнованно, будто узнал о смерти кого-либо из своих верных эмиров.
Фарукшах совсем обомлел и даже потерял дар речи.
— Он убит, я тебя спрашиваю?! — весь превратился в грозовую тучу султан.
«Вот оно — знамение!» — беззвучной молнией мелькнула у него мысль.
— Мой воин смог ударить его в бок, под левую руку, — забормотал Фарукшах, не понимая, почему повелитель не славит его подвиг, а, напротив, как будто в чем-то винит. — Франк не опрокинулся навзничь, а ткнулся ничком в холку коня. Его подхватили и вывели из боя. Он оставался на коне…
Тут он запнулся, заметив, что султан облегченно вздохнул.
— Франки отступили за реку, а мы не стали гнаться за ними вброд, — продолжил он только потому, что султан явно ожидал от него продолжения рассказа.
Но тут Салах ад-Дин поднял руку и сказал:
— Правильно сделал. Там могла быть засада. Большое франкское войско. Иди. Ты заслужил награду. Настанет день, когда я сделаю тебя шина [110] в Дамаске.
Он сдержал обещание и в самом деле сделал племянника военным правителем Дамаса, а старшего брата сместил и перевел в Баальбек.
110
Шина — должность, соответствующая «военному коменданту» города; в свое время Салах ад-Дин, находясь в молодости на службе у атабека Наур ад-Дина, был шина Дамаска.