Сумасшедшие двадцатые
Шрифт:
Тысячи звезд освещают их путь в эту ночь. Звезды зажигаются каждую ночь, напоминая о том, что даже во тьме нужно жить.
Яркая вспышка. Вспышка. Неуправляемый процесс.
Ударная волна относит их в сторону и все, что успел сделать Себастьян только накрыть ее своим телом.
Огонь уже загорелся.
Ожоги.
Больно.
Хрупкая. Отбрасывает взрывной волной.
Все серо. Пыльно. Огонь.
Все разрушено.
Пытается дышать и удержать Бетту, спрятать ее от боли, которую она испытывает сейчас. Боль, когда она видит поднявшейся столб пыли, огонь. Кто-то свершил суд или объявил войну.
Больно,
Время не остановить, помогает встать, прижимает к себе. Одежда изорвана в клочья, но нужно идти, спасаться и Себастьян понимает это. Понимает, что если бы она сделала несколько шагов вперед, то могла бы умереть. Могла умереть. Умереть на его глазах и сейчас бы он прижимал к себе ее мертвое остывающее тело. Понимает, что спас ее жизнь.Понимает, что нужно уходить, пока к бару не сбежались жители окрестных домов и не приехала полиция.
Боль пройдет и Себастья уверен в этом. Все проходит. Но ей не легче, на глазах слезы, бьется, пытается вырваться, побежать к разрушенному, горящему зданию. Пытается что-то прокричать. Впала истерику, но он сдерживает ее. Сдерживает из последних сил.
— Нужно уходить, - сжимает крепко свои руки на ее талии.
— Там девушки, моя семья, Аврора говорит, что мы семья, я не оставлю свою семью, - земля словно уходит из под ног, пытается вырваться, ударить его по лицу.
— Я держу тебя, держу, - едва ли его слова утешат ее, но Себастьян мужчина, сильнее ее, оттаскивает в сторону, не позволяет броситься к месту трагедии.
— Я не могу, - губы дрожат.
— Мы уходим, - твердо заявляет Себастьян. — Кто-то в открытую объявил войну Де Мартель и возможно самому Клаусу Майклсону. Понимаешь, мы все в опасности! Все в опасности. Это война и прольется кровь. Кто-то решил отобрать корону у Никлауса Майклсона. Сейчас соберутся люди, которые обязательно помогут.Уходим, Бетта.
Еще вчера они выглядели счастливыми.
Вчера.
Сегодня уже наступило.
Полночь и сегодня наступило.
Сегодня они наблюдают за возвышающемся пламенем, огонь которого завораживает, но так же может испепелить. Сегодня они наблюдают за тем, как все рухнуло и остась только пламя, осколки и обожженные кирпичи. Сегодня они наблюдают за тем, что разрушено, а еще вчера они били счастливы и желали построить счастье.
Новый Орлеан. Несколько часов назад.
Любовь – это смерть.
Стук высоких каблуков. На ногах Фреи туфли на каблуках, ведь теперь нет причины стесняться, а ее походка подпрыгивающая, ритмична и необыкновенное сексуальная. Серые туфли, платье такого же цвета, из легкой ткани, в пол с опущенной талией, без рукавов, ярко алый ремень подчеркивает заниженность талии платье Фреи, но как альтернатива и копромисс, чтобы руки не были открыты, накидка поверх на плеч. Накидка крепилась брошью украшенной рубинами, так же к накидке крепилась алая полоска, чтобы разбавить серость и скучность образа. Все же модные советы от Ребекки подействовали на старшую сестру, чему младшая
— Люсьен, - зовет, спускается в подвал, точно зная, где искать своего супруга.
Фрея Касл-Майклсон точно знает, что ее супруг должен быть там, ведь Люсьен должен контролировать официантов, которые разносили алкоголь гостям. Клаус отдал этот приказ, а Касл был вынужден исполнять все его приказы. Любой приказ, любая пролитая кровь в обмен на маленькие крупицы, дни счастье проведенные рядом с Фреей.
— Люсьен, ты обещал мне танец, - говорит Майклсон открывая дверь в винный погреб.
Больше не видит свет в его глазах. Видит только его тело с ножевым ранением в области живота. Внутри его нож. Стоит. Словно сходит с ума смотря темно-алую кровь. Не выдерживает, сросается к ему, упала перед ним, растягивает пуговицы рубашки, пытается извлечь холодное оружие из его плоти. Живой, ведь его дыхание слабое, но он все еще дышит. Пока ее любовь все еще дышит Фрея Майклсон будет бороться. Она будет бороться за свою любовь, а если любовь обернется в смерть, то она будет точно знать, кого винить в том, что ее любовь мертва. Смотрит на нее. Тело ноет от боли, силуэт расплывчатый, но его любовь рядом с ним. Касл находит в себе силы схватить ее руки, от чего Майклсон вздрагивает. Схватил, желает сказать на нависшей над ней тенью. Желает предупредить об опасности ту, которую он любит. Желает, чтобы она бежала от этой тени, бежала из этого места. Бежала от опасности, а он умрет, если так суждено. Умрет, зная, что в последние минуты своей жизни видел ее лицо.
— Беги, - пытается прохрипеть.
— Все будет хорошо, не разговаривай, я попытаюсь остановить кровь и обеззаразить рану, будет больно, потерпи, я рядом, быстро говорит, накрывая рану своей накидкой.
Люсьен видит кровь на ее обручальном кольце. Люсьен видит нависшую тень и опасность.
Больно не будет. Фрея даже сразу не поняла, что случилось. Не поняла, что свет в ее глазах гаснет и упала рядом с ним. Она упала и не увидела его слезу и то, как он попытался дотянуться до ее руки.Взять ее руку в свою, чтобы даже умирая они были вместе. Любовь может обратиться в смерть.
Удар.
Упала.
Упала рядом с ним.
Упала не видя, как мужчина оставлет рядом с лужей крови пузырек и записку.
Любовь – это смерть. Любовь может обратиться в смерть.
Новый Орлеан. Сейчас.
Не остановить.
Видя и понимая, что случилось нечто ужасное, ведь в особняке все бегали и суетились.
Надя стоит несколько минут смотря на проходящих людей. Принеся в особняк Форбс Майклсон отпускает Форбс, которая кажется была на гране, ведь она могла пойти своими ногами.
Рада, когда видит Элайджу сопровождающего Тодда с раненой Авророй на руках.
Не ждет и подбежав к нему крепко вцепилась в ткань его брюк.
Элайджа пока не понимает, что происходит. Но Надя плачет. Ее волосы испачканы и она рыдает, всхлипывает до такой степени, что не может сказать и слова, тащит его за собой, вверх по лестнице. Охранникам следующим за Надей Майклсон даже не дает сказать и слова, открывает дверь комнаты и тот момент, когда он увидел ее лежащей на полу Элайджа Майклсон желает стереть из своей памяти. Стереть, когда увидел такой.